— Так у тебя есть постоянный парень? — осведомляется Софи.
Нет, но у моей лучшей подруги есть. Господи, как же я по ней скучаю!
— Родители запретили мне встречаться с парнями до окончания мединститута. Сначала надо заняться карьерой.
— Кто бы сомневался, — усмехается Софи. — Сначала никаких свиданий, а потом будут ждать, что ты в одночасье подцепишь наследника престола и произведешь на свет внуков. Лично у меня было четыре бойфренда, и родители знать не знали. — Она закатывает глаза. — А вообще, кого ты ищешь?
— Кого я ищу? — озадаченно переспрашиваю я, все еще размышляя о наследнике престола и внуках.
Софи обнимает свою подушку, на которой еще нет наволочки:
— У меня есть критерии — я называю их шесть «с»: симпатичный, сексуальный, состоятельный, сообразительный, способный. И суперобаятельный!
— Ого, ничего себе.
Это перечень сверхкачеств, о которых я даже и не мечтаю.
— Такой список есть у любой девушки.
Я киваю:
— У моей лучшей подруги он был длинный: голубые глаза, рост больше шести футов, крепкие мускулы, классная задница. Она все это заполучила.
Софи смеется:
— Повезло ей. А как насчет тебя?
Я надеваю наволочку на подушку. У одной девочки, учившейся на класс младше меня, Грейс Цзинь, список был совсем короткий: христианин и китаец. А мой еще короче: не Стэнли Юй — единственный китаец из моего класса, с которым меня пытались свести аж с детского сада.
— Это кто-то, с кем можно будет танцевать. Совершенно нереально.
Но в душе я заканчиваю эту мысль: кто-то, кто с легкостью поднимет меня высоко в воздух, как в мюзиклах, — если бы парный танец не нарушал одно из правил моих родителей, запрет на «непристойные физические контакты».
Я снова мысленно оказываюсь у мусорного бака. У меня сводит живот.
— Держу пари, ты найдешь его здесь, — говорит Софи, расправляя одеяло.
— За восемь недель? — смеюсь я, но она лишь многозначительно вскидывает брови.
— Это же «Корабль любви». Многие родители посылают сюда детей в надежде, что те с кем-нибудь познакомятся.
— Родители специально посылают сюда за этим?
А я считала, что только мои мама с папой лезут в мою жизнь!
— У нас с Риком предки тоже старомодные, — пожимает плечами Софи. — Но, повторюсь, я бы все равно сюда приехала.
Наверное, мне следует ужасаться, но вместо этого я испытываю странный трепет. Окажись тут Меган, она бы уже выпихивала меня за дверь со словами: «За дело, Эвер!» Не в смысле — отправляйся на поиски парня, но действуй, вместо того чтобы тихонько сидеть в уголке и мечтать о Дэне.
Я расстегиваю молнию на чемодане. К моему удивлению, в самой середине лежит сумка для танцевальных принадлежностей — сиреневое яйцо в гнезде из одежды. У меня в горле встает комок, и я пытаюсь сглотнуть его. Может, это мамин способ извиниться, пусть даже так убого и запоздало?
Я вынимаю сумку и тут же понимаю, что ошиблась. Сумка чересчур жесткая и тяжелая, в ней явно не купальник и колготки. Вот почему чемодан был таким тяжелым! Со все возрастающим дурным предчувствием я переворачиваю сумку и вытряхиваю оттуда… красно-синий учебник: «Основы молекулярной биологии».
Я как-то читала про воровской потайной фонарь, предназначенный для того, чтобы красться в темноте. Это металлический ящик, сделанный с таким расчетом, чтобы ни один лучик света не смог вырваться наружу, пока хозяин не откроет одну из узких створок. Я — точно пламя этого фонаря. Любое мое желание наталкивается на его железные стенки, как сверхновая, запертая в титановой тюрьме.
— Что с тобой?
Я резко поворачиваюсь к Софи:
— Рассказать, как я живу? — Я вырываю страницу и комкаю ее в руке. — «Учись только на отлично. Никаких танцев. Безумный комендантский час. Одевайся как монашка…»
— И никакого секса до самой смерти?
— Это самое священное правило! — Я швыряю учебник на пол.
— Что ж, этим летом правила отменяются! — говорит Софи и протягивает мне лиловый флаер. — В четвергу нас вылазка.
Я пробегаю глазами текст флаера:
КЛУБ «ПОЦЕЛУЙ»
Для посетителей младше 21 года вход бесплатный!
Первый напиток в подарок!
И фото гитариста в черной коже, цепях и татуировках, с лихо развевающимися светлыми волосами. Это участник группы Three Screams с Манхэттена; о существовании таких парней мои родители даже не подозревают, а если бы и знали, то в жизни не разрешили бы мне пойти на его концерт.
— Тусовка на всю ночь! — восклицает Софи. — Будешь пить, что хочешь, танцевать, наденешь классный прикид, а родителей пошлешь куда подальше.
Сколько раз в Кливленде Меган и другие девчонки приглашали меня пообедать и сходить в кино! Но я всегда отказывалась, поскольку мне не разрешалось возвращаться домой после комендантского часа, тем более если в компании были мальчики!
— Внизу охранник, — замечаю я.
Софи морщится:
— Да, охрану усилили. Но Рик говорит, что можно перелезть через ограду. — Босой ногой она заталкивает под кровать свой опустевший чемодан. — Это же «Корабль любви»! Одна большая вечеринка. На все лето. И никто нам ее не испортит. — Софи обмахивает меня своим ежегодником, как веером. — Позволь сказать тебе, Эвер: ты больше никогда не встретишь столько подходящих парней в одном месте. Я целую вечность дожидалась этой поездки. Как меня достали все эти выпендрежные рок-музыканты, среди которых я росла! Я найду своего мужчину здесь. — Софи указывает на меня, словно передает мне парламентский жезл: — А каков ваш план действий, мадам?
Одним мановением руки я швыряю свой учебник за двести долларов на пол и запинываю его глубоко под кровать. Потом беру флаер клуба «Поцелуй» и набрасываю на обороте список:
ПРАВИЛА СЕМЬИ ВАН
Учиться только на отлично
Одеваться как монашка
Комендантский час с десяти вечера
Не выпивать
Не транжирить деньги
Не танцевать с мальчиками
Не целоваться с мальчиками
Никаких бойфрендов
Последний пункт я заношу в список с трепетом, будто подписываю согласие на затяжной прыжок со скалы с парашютом — он не планируется, но мало ли что? Я размахиваю листком перед носом Софи; вот они, причины, по которым я — сущее дитя в сравнении с остальными: ведь я поступила в медицинский, я — дочь своих родителей, я — Эвер Ван.
— Этим летом я нарушу все правила Ванов.
— Вообще-то ты пропустила самое важное. — Софи берет мою ручку и дописывает внизу: «Никакого секса».
— Нет! — Я выхватываю у нее ручку, ненавидя себя за то, что покраснела. Пусть это самое священное из правил Ванов. Наверное, я прочитала слишком много викторианских романов, но я приберегаю это для любви.
— Отлично! — Софи смеется и тычет пальцем в третье правило — «Комендантский час»: — Вот с чего мы начнем. Нам просто необходимо выбраться.
Уставившись в окно, я изучаю бетонную стену, окружающую лагерь.
— Можем попробовать перелезть через ограду: поставить стулья один на другой. Но потом придется прыгать с большой высоты.
Стена здесь добрых пятнадцать футов. Я осматриваю двор, пока взгляд снова не упирается в уродливую трубу, перекинутую через зеленую реку. Труба уходит под эстакаду. Она начинается на территории лагеря, у бетонного столба рядом со зданиями на противоположной стороне лужайки. Наверх ведет красная металлическая лестница, а на другом конце трубы по такой же лестнице, вероятно, можно спуститься. Общая длина трубы футов сто, и днем она на виду у всего «Цзяньтаня». Но не ночью.
— Вот наш выход, — говорю я и осознаю, что решение принято. Меган убила бы меня, если бы узнала.
Софи подходит и выглядывает в окно:
— Ты ведь шутишь. Если мы свалимся…