Я опускаюсь на сиденье, уже не нервничая рядом с ним после совместных занятий китайским. Бутылка перекочевывает от Марка к политику Спенсеру, затем к гарвардцу Дэвиду, продолжая обходить стол. Похоже, это мой шанс нарушить одно из правил средь бела дня. Но я ни разу в жизни не пробовала спиртного: в прошлом месяце на свадьбе Эми Кук мама, получившая баптистское воспитание, выхватила оба наших бокала из-под носа у официанта, не дав ему налить шампанское. Я даже пикнуть не посмела.
— Все дело в мощном подбородке. — Марк проводит большим и указательным пальцами по своей слабенькой нижней челюсти.
— Может, в бицепсах? — Дэвид делает большой глоток и стонет: — Ух, какое крепкое.
Почесывая козлиную бородку, Дэвид передает бутылку Сэму Брауну, толстопалому пианисту из Детройта, чья мать родилась в Тайбэе. Дэвид опускается на траву и делает серию отжиманий на кулаках, крякая при каждом подъеме. Сэм отдает бутылку Марку, ложится рядом с Дэвидом, и они отжимаются вместе, изображая из себя крутых мачо. Похоже, это срабатывает, поскольку несколько девочек с веерами останавливаются, чтобы поглазеть на них.
— Хорош выделываться, — закатывает глаза Марк.
Дэвид хмыкает:
— Ты так не сумеешь.
— Сумею. — Марк ложится рядом с ними, и парни устраивают состязание: три тела поднимаются и опускаются, словно клавиши пианино, пока Сэм не падает лицом в траву; Марк и Дэвид продолжают отжиматься. Их задор мне симпатичен, однако соперничество раздражает.
Ксавье касается плечом моего плеча. Наклоняется ко мне. Он не изображает из себя мачо, что удивительно, но мне это нравится.
— Там есть шкаф, где хранят запасной инвентарь. — Ксавье кивает в сторону Чэнь Лаоши. — Если хочешь, я потом раздобуду для тебя веер.
— О… — Выходит, он все видел! — Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Мне это доставит удовольствие. — Его улыбка все так же сумрачна.
Стальная бутылка теперь у парня по имени Питер. Она приближается. До меня доносится знакомый голос, и я поднимаю взгляд. Чудо-мальчик в низко надвинутой на лицо кепке «Нью-Йорк джайентс» разговаривает с Чэнь Лаоши, а девицы с треском раскрывают и захлопывают свои синие шелковые веера, напоминая цветущий луг. Учительница Чэнь смеется, прижимая к себе корзину с веерами. Чудо-мальчик ведь даже не с этого факультатива. Ну и подхалим. Я резко разворачиваю свой стул и сажусь к нему спиной.
— Он высокий, — говорит Спенсер. — А еще у него волосы на груди. Густые.
— И все же думаю, что дело в мощном подбородке, — подает голос Марк.
Подходит Софи, перебрасывая через плечо свой голубой шарф в цветочек:
— О каком красавчике речь? Я хочу поучаствовать.
Моя подруга подтаскивает свободный стул и садится рядом с Ксавье, лукаво подмигнув, как умеет только она.
— Прости, Софи, — говорит Марк. — Мы обсуждаем твоего кузена, тебе лучше помолчать. Спорим о том, что именно делает Рика самым мужественным азиатом, которого мы когда-либо видели. Объективно.
— Пустое сотрясение воздуха. — говорю я, и Ксавье фыркает.
Софи хохочет:
— Не хочу вас всех огорчать, но он натурал. И уже занят.
— Мы за ним не бегаем. Просто оцениваем.
— Итак, если Рик — мужественный, то какие же мы? Женоподобные азиатские мальчики, не способные завести себе подружек? — говорит Дэвид. — Терпеть не могу этот стереотип.
Марк оглядывает Дэвида с головы до ног:
— Ты весишь меньше Эвер.
Дэвид мрачнеет. Пожалев его, я хлопаю себя по бедру:
— Это всё мои ноги. Результат занятий балетом. Они у меня мускулистее, чем у всех вас, вместе взятых.
Софи снова хохочет. Дэвид хмыкает. Марк производит демонстративный осмотр под столом:
— Не хотелось бы испытать на своей шкуре, что такое нога балерины.
Я усмехаюсь, пораженная собственной смелостью. И проклюнувшимся чувством товарищества. Дома у меня нет близких друзей среди парней. Странно: я пробыла в «Цзяньтане» только день, и мне уже кажется, что я знаю этих ребят всю жизнь. Потому что это лагерь? Потому что дома я была застенчивой, а теперь чувствую себя увереннее рядом с людьми, которым неизвестна печальная история моей юности?
Может, с одним из них я поцелуюсь?
Стальная бутылка переходит от Ксавье к Софи, и я соображаю, что никто и не думал предлагать ее мне.
— Вы ведь пойдете с нами в четверг, да? — спрашивает моя подруга.
— В мою будущую политическую карьеру статьи про арест за границей как-то не вписываются, — замечает Спенсер.
— Не занудствуй. — Марк косится на Софи: — Ты уверена, что через трубу можно попасть в город?
— Мы с Эвер это выясним. — Софи протягивает ему бутылку через стол. — Задняя дверь рядом с кухней.
— Эй, Марк! — Я протягиваю руку за бутылкой.
Софи говорит:
— Встречаемся в одиннадцать у… Ой!
Появляется преподаватель Лихань, который бросает на середину нашего стола стопку тоненьких буклетов. Бутылка исчезает в шортах Марка. Дэвид берет буклет и начинает листать, а Лихань поправляет на носу очки в черной оправе и отходит к другим столам. Я беру буклет и тут же жалею об этом: на обложке изображен лежащий ничком человек-дикобраз — голый мужчина, с ног до головы утыканный иглами. Меня начинает мутить, и я торопливо переворачиваю буклет.
Неподалеку от нас Чэнь Лаоши, кокетливо улыбаясь, протягивает чудо-мальчику синий веер из своей корзины. Почему бы и нет? Она ненамного старше, а чудо-мальчик, вероятно, раз десять мимоходом обронил в разговоре слова «Йель» и «футбол». На безупречном китайском. Чэнь Лаоши сзывает своих танцовщиц с веерами, а чудо-мальчик направляется к нам со сложенным веером, который тонет в его ручище.
— Легок на помине, — говорит Марк, когда чудо-мальчик приближается.
— Да уж, — бормочу я.
— Обо мне говорили? — Чудо-мальчик растерянно поднимает бровь, и все разражаются хохотом. — Рад, что повеселил вас, — цедит он.
— Ты тоже на введении в медицину? — осведомляется Марк.
— Я на барабанах. — Рик кивком указывает в сторону. Затем находит меня взглядом. — Вот. — Он бросает мне веер, а я, совершенно ошарашенная, ловлю его.
— О, э…
Прежде чем я успеваю пробормотать слова благодарности, раздается песня Тейлор Свифт — это звонит телефон Рика. Он подносит трубку к уху, снимает кепку и подхватывает ее свободной рукой.
— Привет, Дженна! Вот так сюрприз!
— Ей совсем уже не терпится? Во время занятий телефоны под запретом, — укоризненно замечает Софи, но Рик уже несется к китайским барабанам — его футболка надувается, как парус.
Я открываю веер. Легкий взмах доносит до меня аромат палисандра. На голубом шелке поблескивают золотые нити. С этой вещицей я могла бы исполнить танец проказливой лесной феи или средневековой дамы во дворе замка.
Лихань вытряхивает на наш стол содержимое бумажного пакета — кипу кривых корешков, и от горькой пыли я начинаю кашлять.
— Круто, что это? — Дэвид хватает один корешок. Он вполне серьезен.
Лихань отвечает ему по-китайски. Я ничего не понимаю, но мне все равно. Хуже факультатива, чем введение в китайскую медицину, представить себе нельзя. Чудо-мальчик с телефоном у уха, улыбаясь, расхаживает рядом с барабанщиками, его дурацкий «мощный подбородок» освещен солнцем. Марширующая мимо шеренга парней с веслами на плечах — факультатив гребли на драконьих лодках — скрывает Рика из виду. Когда гребцы удаляются, я вижу, что Бенджи и еще один парень пытаются надеть на него гигантскую голову китайского льва с большими, застенчиво моргающими глазами; он с невероятной скоростью уворачивается и для верности делает полный оборот.
— Боже, ты прямо ракета! — восторгаются парни.
Рик смеется, прижимая к уху телефон. Один день в «Цзяньтане» — а чудо-мальчик не только улизнул от штрафа за незаконный телефонный разговор, но и обзавелся собственным фан-клубом. Однако я в этом клубе не состою.
Я бросаю веер Софи, которая уже встала, чтобы отправиться на свой кулинарный кружок.