Я даже сесть боюсь. Будь я сейчас дома, мы бы вместе с Меган лопали чипсы в общественном бассейне, прикрыв слитный купальник полосатым махровым полотенцем. Я не из тех, кто шастает по роскошным фотостудиям, выстаивая в очередях, чтобы получить отретушированные, как у кинозвезд, снимки. Моя башка раскалывается от похмелья. Я чувствую себя абсолютной самозванкой.
Софи болтает с Яньне, которая говорит только по-китайски и по-тайваньски и не знает английского. Они подходят к кассе на стеклянном прилавке, а я опускаюсь на колени рядом с кофейным столиком, где кучей навалены традиционные виниловые фотоальбомы и лежит айпад с цифровыми снимками. Я пролистываю изображения на планшете: девушки в платьях с открытой спиной, лежащие на кружевных покрывалах и болтающие каблуками, золотые рассветные пляжи в резких, кричащих оттенках. Мое внимание приковывает лимонно-желтое шифоновое платье с длинным шлейфом, и я пытаюсь представить себя в нем.
Потом я перебираю альбомы. Один сделан для шанхайской команды гимнасток в смешных костюмах с зелено-розовыми цветами, сверкающими звездами, чешуйчатыми морскими существами. Спортсменки позируют на трапециях и в сложных гимнастических пирамидах, внушающих благоговейный трепет.
Меня осеняет, и я кладу альбом на стол:
— Софи, Яньне фотографировала какие-нибудь театральные или танцевальные труппы?
Софи обрывает себя на полуслове, чтобы перевести мой вопрос Яньне.
— Да, у нее есть кое-что вон там. — Она указывает на полку в углу.
Я достаю несколько альбомов в кожаных переплетах: мастер-класс по кун-фу; отряд китайских барабанщиков; танец, снятый прошлой весной в дорогой тайбэйской студии, которую я уже видела в интернете. Но я ищу заведение, которое мне еще не попадалось. И в конце концов натыкаюсь на скромный альбом с заголовком: «Балетная студия Сыту». Склоняюсь над костюмными фотографиями: «Золушка», «Щелкунчик», «Спящая красавица», «Коппе-лия» в августе прошлого года. Все это я танцевала у Зиглера. Сезон за сезоном на снимках фигурируют одни и те же девушки, лишь год от года взрослеющие. Какая невообразимо крохотная студия! В волнении я провожу кончиками пальцев по вытисненному на задней стороне обложки адресу. Я могу зайти к ним после фотосессии, но найдется ли у них свободное место?
— Айя! Во фэйчан сихуань та, дань во фудань бу ци![51] — восклицает Софи, прижимая руки к вискам и качая головой.
Я не тревожусь, особенно вспоминая, как на рынке стала свидетелем того, насколько хорошо умеет торговаться Софи. Она будет понемногу поддаваться на уговоры, пока не получит желаемую скидку, а фотограф при этом останется польщенной тем, насколько высоко мы оценили ее труд.
Наконец Софи поворачивается ко мне:
— Нам предложили две фотосессии по цене одной, поскольку мы пришли вместе. По три наряда на каждую, а еще дополнительная скидка, если мы заплатим американскими долларами.
— И сколько же она с нас возьмет?
Когда Софи называет стоимость, у меня перехватывает дыхание. Это обойдется дешевле, чем в Штатах, но я лишусь трети своих карманных денег.
Из моей сумочки доносится сигнал мобильника. Вынимая телефон, я дотрагиваюсь до таинственного рисунка. Сообщение от Перл: «Мама хочет узнать как твои успехи с китайским позвони ей как можно скорее». У меня опять сосет под ложечкой. Цепкие мамины пальцы вот-вот доберутся до меня. Долго ли еще удастся увиливать? Я пишу ответ: «Спасибо за предупреждение», убираю телефон в сумочку и подхожу к Софи, стоящей у прилавка. Перед ней лежит раскрытый альбом. Я провожу рукой по тисненой золотой рамке, внутри которой фотография ослепительной красотки. Фотосессия! Нельзя представить более бессмысленной траты денег. Вот и еще одному правилу Ванов пришел конец. Я захлопываю альбом:
— Давайте приступим!
* * *
Позируя перед камерой Яньне на белом фоне в желтой батиковой юбке с запахом и на трехдюймовых каблуках, Софи безостановочно стрекочет про Ксавье: «Мы были по-настоящему близки, Эвер», «Он так и не снял рубашку!».
Стоя в углу среди вешалок с нарядами, я прикладываю к себе платье цвета граната и изучаю свое отражение в зеркале. Опять не то: я уже сбилась со счета, сколько вещей примерила. Раздосадованная, вешаю платье обратно на вешалку и роюсь в сундуке с аксессуарами — шелковыми шарфиками, жемчужными нитями и перчатками до локтей.
Но в итоге, когда первая съемка Софи завершается, я, пошатываясь в ботфортах на высоких каблуках и споткнувшись о спицу лежащего на полу зонта-отражателя, занимаю место подруги. В конце концов мой выбор пал на сетчатое платье цвета индиго с черными атласными лентами крест-накрест на плечах, лифе и талии. Парикмахер Яньне вплела в мои черные волосы такую же ленту цвета индиго. Белые кожаные сапоги идеально контрастируют с нарядом, и я без ума от всего образа в целом.
Но когда встаю перед серебристой аппаратурой Яньне, чувствую себя самозванкой, будто заявилась на репетицию Кливлендского балета и привела в замешательство всю труппу.
Яньне так и сыплет невразумительными указаниями. Я бросаю умоляющий взгляд на Софи, и та, прекратив на время терзаться вопросом, понравилась ли она Ксавье в золотом платье, переводит:
— Подними подбородок. Смотри прямо в камеру. Согни колени посильнее, выпяти грудь. Еще… Отлично!
Усилием воли я заставляю себя не цепляться за подол. Следуя указаниям Яньне, растягиваюсь на белой кушетке, от которой пахнет духами. Поднимаю ногу. Бархатная обивка щекочет кожу, пока я по велению Яньне меняю позы. Она снимает меня спереди, сзади, в профиль. Она играет с освещением. Бросает на задник звёзды. Мое тело тонет в подушках, и наконец я начинаю расслабляться.
— Чудесно! — Яньне снимает берет и пропускает пальцы сквозь свои короткие крашеные светлые волосы.
К концу первой съемки я пылаю румянцем от такого внимания. До сих пор во всех комплиментах, расточаемых моим выразительным глазам, шелковистым черным волосам, хорошенькому кукольному личику меня обычно смущал упор на мою азиатскую внешность. Но теперь тлеющий внутри меня уголек вспыхивает ярче.
Я переодеваюсь в белый комбинезон, а моя подруга тем временем позирует во втором наряде — черном платье и синем плаще, который она с каждым щелчком затвора обольстительно спускает на голые плечи.
— Этот снимок я положу под подушку Ксавье, — шутит Софи. Затем ее улыбка гаснет. — Эвер, мне нужен твой совет. За этим красавчиком все девчонки бегают.
У меня в голове не укладывается, как эта сообразительная, предприимчивая девушка могла так запасть на парня? Софи сказала Рику, что никто не разобьет ей сердце, а меня уверяла, будто знает, на что подписывается. Но она слишком серьезно настроена, слишком безрассудна, что как-то не очень вяжется с ее самоуверенностью.
Впрочем, многолетняя дружба с Меган свидетельствует, что я здорово поднаторела в оказании моральной поддержки. Обдумывая ответ, я завязываю на боку длинный, винного цвета пояс со свисающими концами. И улыбаюсь своему отражению: изящно, я немного похожа на мастера боевых искусств — мне это по душе.
— Как насчет того, чтобы пригласить его в конце месяца погостить у твоей тети? — предлагаю я. — Вытащить его из лагеря.
— Ой, классная идея! Я позвоню тете и попрошу разрешения — не сомневаюсь, что она согласится. Ведь это она рассказала мне про семью Ксавье. — Софи направляется в примерочную, но тут же возвращается. — Ой, Эвер! Пожалуйста, не пойми меня превратно. Но у нас в запасе всего по три наряда, так что, может… выберешь что-то посексуальнее? Не похожее на твое вчерашнее девчоночье платьице — и уж точно не этот детсадовский комбинезончик. Я имею в виду: оторвись по полной, хорошо?
Она посылает мне воздушный поцелуй. Стопроцентно искренний. Именно так Софи Ха выказывает свою любовь к друзьям. Вчера она советовала Рику не надевать желтое. Значит, я теперь тоже в ее клубе. А еще это значит, что, несмотря на все мои старания нарушить правила Ванов, я не продвинулась ни на шаг. Я бормочу что-то вроде «конечно, хорошо». Но все, что мне остается, — это не топать с досады, возвращаясь к вешалкам.