Расхохотавшись, солдаты кивнули женщинам, чтобы те убрались с дороги.
Опустив голову, Шимон поспешил к театру Марцелла. Там он будет в безопасности.
Барух оглянулся – ему хотелось еще раз посмотреть на эту милую девушку с медными волосами. Он заметил, как она покосилась на мальчика в лохмотьях, сидевшего рядом с руинами портика Октавии. Кожа ребенка пожелтела, глаза запали, а длинные грязные волосы липли к голове. Мальчуган бросал камешки в козу, мирно щипавшую крапиву и постенницу. На мгновение Шимону показалось, что он уже видел этого мальчика, может, даже этим утром на рынке. Глядя на него, Барух еще сильнее ссутулился, словно предчувствуя недоброе. Перехватив его взгляд, мальчик закричал:
– Ваша шапка из такой хорошей ткани, господин! Да приумножится ваше богатство!
Поспешно отвернувшись, Шимон увидел, что к нему с протянутой рукой бежит громила, который до того стоял у стены на противоположной стороне площади. Парень казался настоящим великаном, вот только ноги у него были короткими, хоть и сильными, потому двигался он немного неуклюже. Густые русые волосы падали на низкий лоб, закутанное в лохмотья тело качалось их стороны в сторону. Руки громилы, как и ноги, были непропорционально короткими, потому он походил на гнома-переростка.
Шимон сразу понял, что парень юродивый. Подбежав к купцу, великан испуганно распахнул глаза, словно боясь, что его сейчас изобьют, и принялся шепелявить:
– Подайте монеток, гошподин! Пару монетошек, от шиштого шерша, гошподин!
– Пошел вон! – рявкнул на него купец, отмахиваясь, точно от назойливой мухи.
Верзила испуганно поднес ладони к лицу, точно защищаясь, но с места не двигался и все повторял:
– Одну монетошку, от шиштого шерша, гошподин! Только одну монетошку!
И прямо перед входом в церковь Сант-Анджело он схватил Шимона за руку.
Купец вздрогнул, отшатываясь.
– Убери от меня свои грязные лапы! – прорычал Барух, стараясь скрыть сдавивший горло страх.
В то же мгновение из-за угла церкви выбежал юноша лет шестнадцати, смуглый, с черными как смоль волосами, в желтой шапочке, съехавшей на лоб. Юноша чуть не сбил купца с ног и схватился за его плечо, чтобы не упасть.
– Простите, господин, – сконфуженно протянул он и, заметив желтую шапочку на голове собеседника, почтительно поклонился и добавил: – Шалом алейхем.
– Алейхем шалом, – сообразно традиции ответил Шимон. Он радовался тому, что встретил брата по вере, но в то же время тревожился, ведь ему так и не удалось высвободиться из хватки юродивого.
– Нет, я его первый увидел! – возмутился верзила. – Гошподин шобиралшя дать мне монетошку! – Не отпуская руки купца, он оттолкнул паренька в желтой шапочке. – Пошел прошь!
– Да оставь ты меня в покое, дурень полоумный! – завопил Барух, в его голосе уже слышалась паника.
– Отпусти его! – Юноша бросился собрату на помощь.
Но громила с такой силой ударил его в живот, что парень сложился пополам от боли. Однако юноша не сдавался. Подавшись вперед, он ударил противника по лицу.
Великан зарычал, отпустил Шимона и в ярости напустился на паренька. Подняв юношу над землей, громила швырнул им в купца, так что оба покатились по земле.
Солдаты, подбежавшие, чтобы остановить драку, оглушительно расхохотались, глядя, как мужчины в желтых шапочках барахтаются в грязи. Смех солдат подхватили торговки, уперев руки в бока. Их телеса колыхались от хохота. Смеялся вельможа, смеялись мавры с кривыми саблями, смеялись албанцы, переставшие жонглировать яркими шарами, смеялись испанские солдаты, так и не замедлившие шаг, но постоянно оглядывавшиеся, чтобы не пропустить это представление. И даже книгочеи смеялись, нацепив очки.
– Убей их! – завопил мальчишка, раззадоривая юродивого. Про козу и камешки он и думать забыл.
– Давай, покажи им! – хохотали каторжане. – Надавай им пинков под зад.
И тогда юродивый с силой ударил юношу в желтой шапочке ногой в живот. Тот как раз помогал Шимону подняться. Застонав, он повернулся к собрату и отчаянно прошептал:
– Бегите, прошу вас!
А затем с воплем ярости он набросился на громилу и изо всех сил ударил его, прежде чем пуститься наутек.
Верзила помчался за парнем в желтой шапочке, бежавшим к берегу Тибра. Мальчишка с нездоровым цветом лица метнулся за ними, вопя:
– Жид! Проклятый жид! Чтоб ты сдох!
Шимону подумалось, что нужно бы помочь собрату по вере, но страх, всегда довлевший над его жизнью, взял верх, и купец помчался в противоположном направлении, к театру Марцелла.
Торговки, каторжане, солдаты и все остальные на площади у церкви Сант-Анджело-ин-Пескерия со смехом глядели вслед мальчонке и великану, гнавшимся за юношей в желтой шапочке. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, девочка с алебастровой кожей, та самая, что рылась в отбросах, сунула руку в плетеную корзинку на краю лотка. Она схватила столько скумбрий, сколько могла, сунула их в рукав платья и, затаив дыхание, смешалась с толпой. Торговки ничего не заметили.