– Что это?
– Грог. Горячий чай с ромом. Истоны настоятельно советовали мне напоить тебя этим.
Делия вздохнула, но послушно принялась за чай. Очень скоро огненный напиток согрел ее с головы до кончиков пальцев ног, а вместе с тем пришло и чувство такого умиротворения, что она едва не забыла о своем намерении поговорить с Кентом.
– Я был бы рад внести свою лепту в профилактику простуды, – сказал он, подмигивая и допивая свой грог.
Однако когда он шагнул к ней с недвусмысленным намерением, Делия отрицательно покачала головой.
– Прежде чем ты заставишь меня забыть обо всем (а так оно и будет!), нам лучше кое-что обсудить.
– Разве мы обсудили не все, что только можно? – нахмурился Кент, но все же уселся на рундук.
– Мы начали обсуждать кое-что еще несколько дней назад, но так и не закончили. Вот что у меня на уме, Кент. Ты обещал в Нью-Йорке устранить все препятствия с нашего пути. А если ничего не выйдет?
– Все будет в порядке. Я никому не позволю…
– Это я уже слышала. Давай поговорим не о желаемом, а о реально возможном. Каждый раз, когда я завожу разговор всерьез, ты отметаешь мои возражения, даже не взвесив. Надеюсь, сейчас ты подойдешь к делу более здраво – после столкновения с Фрэнсисом Кэдбери и Нельсоном Шарпом.
Подбородок Кента выпятился, однако на этот раз Делия не позволила сбить себя с намеченного курса.
– Предположим – просто предположим! – что подавляющее большинство отреагирует в точности как брат Каролины. Допустим, они не признают меня и наш брак, нас обоих как семейную пару. Допустим, твоя мать откажется говорить со мной, просто повернется спиной. – При этих словах он попытался возразить, но Делия упрямо продолжала: – Это ведь возможно, так? Газеты могут принять участие в травле и облить меня грязью… Это сразу скажется на твоем бизнесе и, стало быть, затронет не только тебя, но и твою мать и сестер.
– Я готов к этому!
Делия улыбнулась ласково и снисходительно – так взрослый улыбается наивности десятилетнего ребенка.
– Ты сейчас так говоришь, возможно, так будешь говорить и в первые дни после приезда. Это вполне естественно для начала… нет, молчи! А что будет через год, когда мы окажемся в полной изоляции, да еще, быть может, и с ребенком, которого нужно вырастить и выучить? Нам не на кого будет опереться, не у кого искать поддержки. Ради меня ты собираешься пустить по ветру всю свою жизнь. Прости, милый, но я уверена, что рано или поздно ты поставишь мне это в вину.
– Ни за что! – решительно заявил Кент.
И все же в глазах его мелькнула тень сомнения. Похоже, до этой минуты реальность от него скрывала розовая пелена.
– Я только хочу, чтобы ты поразмыслил над моими словами, – сказала Делия без малейшей симпатии к его благородству, которую сейчас не могла себе позволить. – Всю жизнь я считала, что нужно готовить себя к худшему, и тогда, может быть, удастся его избежать. Я люблю тебя, ты это знаешь. Ты действительно боишься потерять меня, это причинит тебе боль. Но я могу причинить тебе боль и иначе, невольно. Я не хочу этого.
– Как странно… – задумчиво заметил Кент. – Из нас двоих я считал реалистом себя, а никак не тебя. Ты казалась мне чересчур импульсивной, чересчур мечтательной. Не знаю, с чего я это взял. Будь ты такой, тебе не удалось бы выжить в этом мире. – Он вздохнул. – Я поразмыслю над тем, что ты сказала. Но предупреждаю, чувств моих это не изменит. Если все пойдет так, как ты только что нарисовала, больше пострадаешь ты. Уже по одной этой причине я обязан найти способ избежать этого. Довольна?
Вместо ответа Делия раскрыла ему объятия.
К вечеру даже самые бывалые члены экипажа вынуждены были признать, что «небольшое волнение на море» перешло в настоящий шторм. Возрастающая качка сильно затрудняла сервировку, но обслуживающий персонал старался вовсю для тех немногих, кто выказал желание поужинать.
Вирджиния Берч провела большую часть дня в своей каюте, но позже, угнетенная одиночеством, предпочла перебраться в салон и прилечь там на диван. От еды она отказалась, лишь пригубила вино в надежде облегчить этим приступы морской болезни. Адди Истон, как ни странно, выглядела лучше, чем в начале бури, хотя аппетит к ней так и не вернулся. От Паттерсонов не было ни слуху ни духу. В целом из шестисот пассажиров «Центральной Америки» выбыло из строя уже больше половины. Мужчины пытались развеять тревогу заверениями, что к утру океан успокоится, но леди в ответ только вздыхали. Делии тоже казалось, что шторм еще только набирает силу.
– Шторм – штука интересная, – говорил судья Монсон. – Зависит, знаете ли, от времени года. К осени они бурные, но кратковременные.
С ним соглашались те, кому уже приходилось многократно бороздить эти воды. Капитан Гериндон предложил, по обыкновению, после ужина составить партию в вист. Шарп и Монсон выразили согласие и подыскали четвертого – некоего мистера Брауна, шапочного знакомого Истонов, направлявшегося в Нью-Йорк на собственную свадьбу.
Фрэнсис Кэдбери к ужину не вышел. Делия начала уже надеяться, что его свалила морская болезнь, как вдруг он появился в салоне. Опоздание к висту явно привело его в раздражение. Оглядевшись, он заметил в углу Делию с Вирджинией, оживился и без малейшего раздумья направился к ним. Ничего хорошего его приближение не сулило, тем более что Кент как раз отлучился в каюту за какими-то бумагами, чтобы показать их Энзелу Истону.
Неверный, петляющий шаг Фрэнсиса мог объясняться либо качкой, либо принятым алкоголем. Оставалось надеяться, что он не настолько пьян, чтобы устроить публичную сцену. Увидев его злобно горевшие глаза, она поняла, что надежды тщетны.
– А вот и наша прекрасная леди! Вы, должно быть, высокого мнения о себе, а? Моя сестра вам и в подметки не годится?
За свою богатую приключениями жизнь Делии приходилось не раз сталкиваться с пьяными, и обычно она старалась не вступать с ними в конфликт.
– Я уверена, что ваша сестра достойна всяческого восхищения.
– Именно так, черт побери! Она лучшая из женщин – в этом есть и моя заслуга. Еще со школьных лет я следил за тем, чтобы никто не смел обидеть Каролину. Мне не раз случалось давать от ворот поворот какому-нибудь влюбленному слюнтяю, который возомнил себя достойным ее…
– Полагаю, тот, кто ее достоин, все еще на пути к своей даме.
– Ха! Она, видите ли, прельстилась Брэдфордом. Я старался отговорить ее, но она все твердила, что займет достойное место не только в филадельфийском, но и в нью-йоркском высшем обществе. И заняла бы, если б не вы. Вам это даром не пройдет!
– Сэр, – вмешалась Вирджиния, обретая силы, – уж не угрожаете ли вы?
– А если и угрожаю? Я прав, кругом прав! Будь я проклят, если моя сестра пострадает по вине какой-то жалкой ирландки!
Пока Делия подыскивала ответ, подошел Билли Берч: – Не следует так вести себя в присутствии дам. Возьмите себя в руки! Лучше садитесь за наш стол и присоединяйтесь к игре. Я скажу, чтобы на вашу долю принесли стакан.
Пыхтя, как рассерженный индюк, Фрэнсис все же позволил себя увести. Уходя, Билли обернулся и подмигнул Делии. Она ответила благодарной улыбкой. Этот инцидент свел на нет все ее хрупкое равновесие, пробудил едва уснувшие сомнения, но когда Кент вернулся, она сумела продолжить разговор, как если бы за время его отсутствия ничего не случилось.
Возможно, подумалось ей, пароход пойдет ко дну, и им больше не придется решать проблемы такого рода.
Глава 15
За толстым слоем темной пелены
Был спрятан серпик узенький луны,
И не нашлось бы подходящих слов
Для ярости бушующих валов…
Когда Кент вернулся с бумагами, Делия показалась ему какой-то странной, но только к самому концу вечера он узнал от Берча об оскорбительном поведении Фрэнсиса.
– Этот тип надрался, – презрительно хмыкнул Билли, – а характер у него и без того не сахар. Мне удалось отвлечь его внимание, но за такими надо приглядывать постоянно.