Глава 18
Темна пучина, холодна вода.
Как страшно там остаться навсегда!
А сколько моряков на дне морском
Покоится с погибшим кораблем…
Кент следил за шлюпкой, уносившей Делию (как он надеялся, навстречу спасению), пока та не скрылась из виду. Его нисколько не удивило то, что жена сразу нашла себе занятие – вычерпывать воду. Это было для нее вполне естественно.
Капитан тем временем обратился к мужчинам, призывая снова откачивать воду. Ответом был общий ропот недовольства.
– Какой смысл? – спросил кто-то.
– А какой смысл изводиться ожиданием? – парировал Гериндон. – Шлюпки вернутся самое раннее через пару часов. Хотите, чтобы пароход пошел ко дну еще раньше?
– А с ней что делать? – спросил матрос, державший на руках годовалую девочку.
Капитан растерялся. Он никак не ожидал, что на судне остался ребенок, и ощутил острый укол вины.
– Я заберу девочку, когда вернется первая шлюпка, – произнес женский голос.
Гериндон резко повернулся и ошеломленно заморгал, увидев престарелую пассажирку третьего класса.
– Мадам! – вскричал он. – Я же приказал отправить всех женщин! Всех, чтоб вам пусто было! Сколько же вас еще осталось?
– Три. Вместе мы уж как-нибудь сумеем позаботиться о ребенке.
Оставалось только развести руками. Матрос передал девочку с рук на руки женщине. Эта маленькая сценка изменила общий настрой: само присутствие на пароходе женщин, пусть только трех, снова возложило на плечи мужчин груз ответственности. Все вернулись на свои места.
Фрэнсис Кэдбери, после истерики впавший в оцепенение, снова подавал признаки жизни. Кент краем глаза отметил это, но никак не отреагировал – меньше всего хотелось тратить остатки сил на бессмысленную ссору. Вычерпывая воду, он по крайней мере увеличивал свои шансы на встречу с Делией.
Но расчеты, которые он мысленно произвел, мало обнадеживали. На борту тонущего парохода все еще оставалось с учетом команды человек пятьсот. Рассудок подсказывал, что выжить удастся не многим. Очевидно, капитан пришел к тому же выводу. Как только возобновилась работа у лебедок и помп, он собрал тех, кто остался не занят.
– Снимайте с петель двери! Тащите сюда все бочки, какие только найдутся! Полные освободить! Будем связывать все, что можно, в плоты.
Эта затея показалась многим куда более плодотворной, чем попытка остановить прибывающую воду, и большая часть народу вскоре отвлеклась от помп. Но работа с лебедками пока еще шла.
Билли Берч снова попытался затянуть песню, однако на этот раз никто его не поддержал. Прекратились даже разговоры, словно люди решили не тратить сил даже на слова. В момент короткой передышки Кент заметил Нельсона Шарпа, которого не видел уже несколько часов. Тот появился на лестнице, волоча за собой дорожный сундук.
– Что это вам в голову взбрело? – удивился Кент. – Если вам некуда девать силу, лучше помогите кому-нибудь!
На губах Шарпа появилась странная гримаса – полуулыбка, полуоскал.
– За каким чертом? Вы что, в самом деле верите, что пара лишних бочек воды повлияет на судно такого размера? Эта железная махина утонет, даже если вы надорвете пуп, черпая воду! Если лодки вернутся, я намерен отплыть на первой же из них, а если не вернутся, то нечего и копья ломать.
– Хорошенькая позиция! Если бы каждый так думал, мы уже пошли бы на дно.
– А мы и есть на дне, просто люди еще этого не поняли. Протрите глаза, Брэдфорд! До утра нам не протянуть, как ни старайся. Нижняя палуба почти залита, я это видел собственными глазами. Очень скоро каждому придется думать только о себе.
– И что же, это ваш плот? – спросил Кент, указывая на сундук. – Не тяжеловат?
– Конечно, тяжеловат. Еще бы! Там золотых слитков на пятьдесят тысяч долларов. Они пригодятся всюду, куда бы меня ни вынес океан. Еще я прихватил с собой все расписки должников.
– Да вы с ума сошли, Шарп! Думайте о том, как выжить, а не о каких-то чертовых деньгах!
От лебедки послышался окрик сменщика, и Кент поспешил к нему. Оглянувшись, он увидел, как Шарп волочит свой сундук на корму.
К тому времени по приказу Гериндона капитанский мостик уже разобрали на части. Кент неожиданно почувствовал обреченность, с которой до того момента успешно боролся. Тем не менее он не бросил работу, поклявшись избавить от общей судьбы хотя бы оставшихся женщин, ребенка и стариков.
Прошли, казалось, долгие часы, прежде чем хор радостных криков приветствовал возвращение первой шлюпки. Все бросились к перилам, чтобы своими глазами увидеть ее приближение. Когда она подошла достаточно близко, капитан послал в салон за пассажирками.
Последние полтора часа Фрэнсис Кэдбери провел у рулевой рубки, держась за челюсть, куда пришелся удар Кента. Сейчас он поднялся на ноги.
– Женщины! Чтоб их разразило, женщин! От них одни беды, и все равно каждый дурак с ними носится… – бубнил он.
Неверным шагом он направился туда, где матросы надевали на первую из пассажирок все ту же веревочную «упряжь». Кент заступил ему дорогу:
– Куда это ты?
– Тебе какое дело? – На лице Фрэнсиса возникло выражение детского упрямства. – Хочу убраться с этой посудины. Надо же позаботиться о том, чтобы твоя женушка получила в Нью-Йорке заслуженный прием!
Отчаяние, ярость и затаенная неприязнь к этому человеку – все то, что он честно старался подавить, – разом всколыхнулись в Кенте, и он рванулся вперед. Упрямство на лице Фрэнсиса сменилось страхом, тем самым страхом, который он когда-то с удовольствием вселял в сердца тех, кто слабее. Отпрянув, он поскользнулся, покатился… и очередной резкий крен парохода сбросил его за борт.
– Проклятие! – крикнул Кент.
Как бы он ни относился к Фрэнсису Кэдбери, ему вовсе не хотелось стать виновником его смерти. Перегнувшись через перила, Кент увидел, как тот появился на поверхности и его втащили в шлюпку гребцы. Там он, тяжело дыша, повалился на дно. Получалось, что единственным результатом его гнева явилось спасение Фрэнсиса с тонущего парохода! К тому же нашлось немало желающих последовать за ним.
– Все прочь от перил! – раздалась басовитая команда. – Или посадка будет проходить по всем правилам, или ее не будет вообще!
Кент, Энзел и другие бросились наводить порядок и устанавливать очередность. Их встретили угрюмым ропотом, но до открытого сопротивления дело не дошло. Наконец три женщины, одна из них с девочкой на руках, были спущены в шлюпку. Но когда объявили, что других женщин, детей и больных на судне не осталось, бороться с желающими покинуть пароход стало невозможно. Отбросив хорошие манеры, мужчины ввязались в драку. Несколько особенно горячих голов полезли через перила.
Как только первый из них оказался в воде, один из гребцов выхватил кортик:
– Я отсеку пальцы каждому, кто попробует ухватиться за борт! Не хватало только перевернуться!
Это ненадолго отрезвило толпу, но потом снова началась давка. К тому же от удара о корпус в шлюпке открылась течь. Нечего было и думать заполнить ее до отказа. После того как десяток мужчин были спущены на веревках, гребцы налегли на весла. Видя, что лодка удаляется, еще несколько человек прыгнули в воду и вопреки недавним угрозам были приняты на борт.
Кент опасался, что их примеру последуют другие, но ни один человек не решился преследовать суденышко, летящее по ветру, как на крыльях. Когда оно скрылось из виду, никому уже и в голову не пришло снова встать к лебедкам. Все теснились у перил, высматривая в волнах следующую шлюпку. Кент услышал, как Нельсон Шарп предложил одному из членов команды две сотни долларов за место в ней. Тот охотно принял деньги и дал слово.
Следующая шлюпка появилась довольно скоро, хотя ожидание и показалось невероятно долгим. Когда она подошла к борту, о спуске на веревках уже все забыли, люди просто прыгали в воду, махнув рукой на риск погибнуть в волнах. Матрос, подкупленный Шарпом, начал было надевать веревки на сундук, когда снизу крикнули, что у шлюпки разошлись швы. Гериндон приказал гребцам немедленно отчаливать.