- А рост? - все еще улыбалась, не веря, Викки.
- Сказала, что укоротит.
Викки поверила, и голос у нее задрожал:
- Что она еще забрала? Она ведь проверила весь наш шкаф? ДА?! А то откуда такая уверенность, что у тебя нет костюма?
По виноватому виду Николаса Викки поняла, что права. Она ринулась в спальню, открыла шкаф. На пустых плечиках одиноко висел ядовито-зеленый галстук. Две новенькие рубашки испарились.
- Всему же есть граница, Николас! Она!.. Она!.. Помнишь, как она потребовала себе мою юбку? Мою любимую юбку в складочку. Юбка мне так шла! - у Викки в голосе звучала неподдельная обида. - Так шла. А Заноза закатила истерику. Мама сказала, что все равно я выросла из этой юбки. Давай, дескать, отдадим Катарине, раз ей так нравится, представляешь, как это здорово, что любимая твоя вещь будет носиться дольше. И отдала! Да там вытачки пришлось распороть, чтобы Катарина втиснулась!.. Где я найду вторые такие джинсы, да еще по такой цене!
Ник хлопал глазами: какая юбка? А, это про школу! Джинсы можно попробовать получить обратно, позвонить, попросить вернуть, если не успела обрезать. Но что делать с юбкой?
Он растерялся.
Викки вдруг вспомнила. Идет она по школьному коридору, а навстречу ей раздается: «Смотри, Викки!» И белобрысая девчонка со счастливой улыбкой вертится на одной ноге, юбка вокруг нее поднимается, как у балерины пачка. Тогда Викки заметила только бывшую свою юбку, сейчас ситуация увиделась с новой, другой стороны.
Она махнула рукой: «Ну их, эти джинсы, найду лучше!»
- А как же так получилось, что футболку не забрала? Неужели не понравилась?
Ник расслабился. Викки, похоже, больше не сердится.
- Потому что она была на мне.
- А не потому ли, что от рубашек тебе самому хотелось избавиться, пришлось пожертвовать джинсами? Вот футболка тебе настолько пришлась по душе, что быстренько надел, чтобы не отобрали, так? - наступала Викки.
- Близко к правде, Светлячок, - рассмеялся Ник.
Викки вспомнила:
- Сними футболку, я срежу ярлычок.
Ник моментально стянул футболку, обнажив мускулистый торс.
«В чем-то я понимаю первобытных женщин», - покосилась на него Викки и занялась ярлычком. Ну конечно, известный брэнд обязательно сделает ярлык толстотканым, большущих размеров.
Викки развернула Николаса спиной к себе. Красное пятно пылало на его нежной, как у младенца, коже. Викки вздохнула и погладила пятнышко, раздумывая, чем снять такое раздражение. Ник обернулся и обнял ее. Викки не хотелось уходить из его объятий, но и только, и только.
- Ты не обидишься, если я просто обниму тебя и... больше ничего не будет? Просто полежим обнявшись?
- Нет, конечно, Светлячок. Не обижусь, - улыбнулся он ей в макушку.
Викки свернулась уютным клубочком, Николас обхватил ее всю своими большими руками.
«Теплый какой, - нежилась Викки. - А чувствительный! Кожа как у ребенка. У такого громадного, сильного...» Она провела рукой по его плечу и потрогала мышцу. Ник напряг мускул под ее пальчиками и ослабил, снова напряг и ослабил.
- Эй! - в шутку возмутилась Викки, - Ты что со мной играешь, как с маленькой?
- А как с Крохотулей еще? - он улыбался.
Викки поцеловала его в улыбку. Ник от неожиданности приоткрыл рот. Викки лизнула его губы.
Или она себя недооценила, или «первобытная женщина» взяла в ней верх.
- Я тебя никому не отдам! - прошептала Викки, наслаждаясь тем, что она, такая слабая, может лепить как пластилин этот кусок стали.
Николасу показалось, что они вдруг зависли в воздухе, даже в затылке защекотало от ощущения высоты и отсутствия страховки.
- Я сам никуда не денусь, - пообещал он и обрушился на нее.
Он хотел сказать ей: «Не уходи теперь. Останься в моей постели до утра», но не решился. Даже за руку задержать легонько не посмел. Лежал и смотрел, как она собирает одежду и ускользает в дверной проем.
Кажется, он задремал. Открыл глаза, прислушался. Нет, никто не плачет, никаких звуков. Встал и вышел в гостиную. Викки сидела в углу дивана, прижимала к груди кулачки и покачивалась. Ник присел на корточки, заглянул в глаза. Сухие. Блестят, как два темных камня. Он такие видел сегодня в ювелирном.
- Все в порядке, Светлячок?
Она посмотрела сквозь него.
- Ну почему, почему всякий раз, когда я появляюсь в спальне, я оказываюсь в твоей постели? Как я себя презираю за это!
Викки зарыдала.
Он взял ее на руки.
- Все хорошо, родная моя. Прости меня. Слышишь? Я грубый. Я глупый. Я просто люблю тебя. Это все я виноват, слышишь?
- Ты никого не предаешь, - терпеливо повторял Ник (в незашторенном окне уже светлело), - Рика больше нет.
- Если Рик - моя судьба, я знаю это, я чувствую это, то кто же ты? А если бы он был жив, и мы бы встретились, что было бы?