– Во-первых, база моих данных не позволяла классифицировать крейсер. Во-вторых, не хватало мощи определить наличие ложных проекции. В-третьих, не было ответа на идентификационный запрос. Вероятность встретить межпланетный земной крейсер в одиночном плавании в этой части вселенной около десяти процентов.
– Логично, – с явным удивлением согласился Граув. – И мы, действительно, не отвечали на запросы. Практически были уверены, что ваш челнок фальшивка, копия человеческого артефакта.
– С чего вдруг копия? – вскинулся Воронцов.
– Это долгий разговор. И подозрение отчасти подтвердилось – ваша Евгения. Но она – не критическая угроза. Разберемся после того, как изучу журнал челнока. Что ж, похоже, взаимная подозрительность привела к ошибкам.
Трудно не согласиться, а еще труднее удержать в себе множество вопросов.
– Открывай доступ, Наиль, это приказ.
– Сделано, капитан!
Отчеканила, как отполированный годами служака. А в шлем добавила с сарказмом: «если бы я на их месте прокрутила запись твоих страданий вокруг этого космического недо-сапиенса, то аннигилировала бы тебя лазерным, чтобы не мучился». Кто бы сомневался.
Воронцов, старательно сохраняя невозмутимость, обратился к Грауву:
– И я вас прошу, не делайте после просмотра поспешных выводов насчет моих спутников.
Тот невесело растянул губы и покачал головой:
– Поверьте, господин Воронцов, я меньше всех во вселенной склонен делать поспешные выводы насчет спутников. Особенно, если они не люди.
Возвышавшаяся за его спиной Ирта наклонила голову, и ее ноздри алчно затрепетали. Будто принюхивается. Вот только к ним или своему капитану? Все это чертовски напрягало. Кто из этих двоих принимает окончательное решение?
Глава 18. Призраки прошлого
Павел сказал, что нужна помощь. Любое осмысленное действие делало Женю живой. Если откликнется на собственное имя, то с каждый жестом, словом, шагом мутная пелена исчезает, а тело перестает казаться душной шубой.
Жить в новом мире было страшно и одновременно увлекательно. Стоило умереть, чтобы очнуться в глубоком космосе. Похоже на приключение из книжки: летишь сквозь вихрь смерти и попадаешь в компанию существ, которых и в природе-то быть не должно. Здесь роль Дровосека играл Павел, а на месте капризной и опасной волшебницы была Наиль.
Главное не думать, насколько слабо ее собственное сознание держится за тело. Не дать себя столкнуть в темный колодец к злобному Марку. Прятаться от Игоря. Его голос постоянно царапал сознание. Заставлял оборачиваться, прислушиваться.
Павел отвел в новое помещение. Огромнейший зал под росчерками светящихся линий делился по кругу на уровни с пустым пространством в центре. Оно походило на арену амфитеатра, на середине которой висел мостик, а вверх и по кругу разворачивались сидения с пультами управления. Место для большого количества людей, которых здесь не было. Женя оглянулась, надеясь на объяснение. Но Павел с таким же растерянным видом смотрел на капитана Граува, стоящего в компании розовоглазой валькирии.
– Евгения, вы нужны для одного эксперимента, – суховато сказал Граув. – Наш корабль у аномалии, которая подбросила вас на борт челнока.
– Мы у облака?!
– Вы хотите отправить меня обратно?!
Они с Павлом воскликнули в один голос. Граув поднял ладони и мотнул головой, пытаясь их успокоить. Ирта же напротив, с надменным пренебрежением сложила на груди руки:
– Людишки, как безмозглые голубаты, машут крыльями от одного только писка. Раньше меня это раздражало, теперь даже кажется милым. Интересно почему, Тим?
– Не надо было становиться женщиной, – ядовито кинул он ей через плечо и продолжил: – Да, мы вернулись к газопылевому скоплению. И нет, Евгения, мы не собираемся отправлять вас обратно. Мы отправим кое-что другое, а вы поможете.
Павел шагнул ближе, обхватывая ее за плечи. Даже теряя связь с телом, уступая место Марку или Игорю, Женя чувствовала себя под защитой. Угадывала в Павле упорство человека, который решил, как ему поступать, и не будет слушать никаких возражений. А может это упорство сама придумала, глядя на его широкие покатые плечи и походку борца тяжелого веса в отставке.
– Капитан Граув, я требую не подвергать Евгению лишним испытаниям, – с нажимом произнес Павел.
– Судя по записи бортового журнала вы ее уже кое-чему подвергали. Испытания воспоминаниями она переживет?
– Воспоминания для землян, как шелест жуков под корой. На охоту не влияет, сытости не дает, а они все прислушиваются. Просто жить без них не могут.