- Что там, Кип? - спросил Ленни - уже во второй раз, потому что в первый раз Кип, казалось, не услышал вопроса.
- Ничего, - Кип моргнул и снова посмотрел на капитанский мостик. Тень, вот и все.
И исполнился твердой уверенности, что за ним кто-то внимательно наблюдает.
Кип повернул голову. В углу, неподалеку от досок, сваленных на месте бывшей плотницкой мастерской, сверкала красная точка. Точка вспыхнула ярче, в пятне света заструился дымок, похожий на бесплотное призрачное существо, и из полумрака, попыхивая сигаретой, появился темнокожий человек в потертых джинсах и линялой футболке. Его суровое лицо ничего не выражало, но в рисунке губ чувствовалось что-то дерзкое и хитрое. Двигался он с удивительной звериной грацией.
- Эта штука убила Кифаса? - спросил он у Кипа. Смотрел он сквозь констебля, на лодку. Его звали Турок, он совсем недавно приехал на остров, но у Кипа с ним уже возникли проблемы. Две недели назад он даже посадил Турка в камеру - за скандал. Лэнгстри взял парня на поруки; молодой человек был отличным сварщиком, и Лэнгстри платил ему повышенное жалованье. Но Кип на своем веку навидался такой публики и понимал: Турок, что называется, перекати-поле, из тех летунов без роду-племени, которым не знакомы понятия долга, дисциплины и порядочности.
- С Кифасом произошел несчастный случай, - сказал Кип.
У молодого человека было жесткое выражение лица, густые брови и козлиная бородка.
- Сегодня утром я видел тело старика. Страшная смерть, - Турок выпустил дым через раздутые ноздри. - На кой вы притащили эту штуковину сюда - спрятать?
- Не суйся в чужие дела, парень, - предостерег Ленни.
Турок не обратил на него никакого внимания.
- Я кое-что слышал об этой хреновине. Я слышал, это нацистская подводная лодка...
Кип кивнул.
- Ну и что скажете? Эта сука всплыла со дна, как пробка, верно? Никогда про такое не слыхал! А что внутри?
- Несколько тонн ржавого железа, погнутые переборки и, может быть, парочка торпед, - ответил Кип. "А что еще? - внезапно задумался он. - Что там Мур говорил о задраенных люках?"
- Почему бы вам не вскрыть эту штуковину и не осмотреть ее внутри? Турок вопросительно поднял бровь.
- Слишком опасно. И потом, я не настолько любопытен...
Турок едва заметно улыбнулся и кивнул. Он отвернулся и несколько секунд смотрел на лодку, потом запустил в нее недокуренной сигаретой. Окурок ударился о железо, брызнул искрами и упал в спокойную воду.
- Пару лет назад у Каймановых островов, - начал Турок, - один мужик нашел на глубине сто футов затопленную немецкую канонерку. Знаете, есть такая штука - подводная сварка. Вот они прорезали себе проход, залезли внутрь. И знаете, что нашли? - Он обвел глазами слушателей. - Золотые слитки! Ну, ясное дело, разбогатели ребята. Ох и разбогатели...
- Золотые слитки? - переспросил Ленни.
- Враки, - поспешно прервал разговор Кип. - Если ты думаешь, что внутри этой раздолбанной посудины - горы золотых слитков, то ты просто спятил...
Турок пожал плечами:
- Может, там и нет никакого золота. А может, что-то есть. Проклятые нацисты возили с собой много всякого барахла. Но чтобы узнать, есть там что или нет, надо посмотреть.
- Единственное, что там может быть, это уйма старых механизмов, сказал Кип.
- Как знать, - Турок снова улыбнулся, но его глаза по-прежнему оставались пустыми.
Кип узнал этот хищный взгляд.
- Ну так послушай, что я тебе скажу. Если ты воображаешь, будто сможешь запросто вскрыть эту посудину автогеном, выбрось это из головы. Стоит хоть одной искре залететь внутрь, и ты будешь собирать золотые слитки в раю...
Турок примирительно поднял руки:
- Да я просто так сказал, к слову пришлось. - Он улыбнулся, прошел мимо констебля к обшарпанной двери в стене и, на мгновение впустив в полутемный док ослепительное солнце, вышел.
- Не уважает старших, - заметил Ленни. - Хлопот с ним не оберешься, но работник он - дай Бог всякому.
- Да, я слышал. - Кип на несколько мгновений задержал взгляд на лодке, и по спине у него пробежал холодок. Сквозь шум воды, плескавшейся у ее бортов, он расслышал иные звуки, доносившиеся изнутри корабля: скрип деревянных подволоков, лязг металлических переборок - далекие, пугающие. Ленни, - сказал он, - держи людей подальше от лодки, договорились? Не хочу, чтоб кто-нибудь тут ошивался. Я не зря сказал про взрывчатку...
- Ладно, - кивнул Ленни. - Будет сделано. - И, повысив голос, крикнул рабочим: - Ребята, здесь шабаш! По местам! Дж.Р., вы с Мерфи должны закончить ремонт обшивки! Перси, ты уже все покрасил? Все по местам, за работу! Ну!
Кип похлопал Ленни по плечу и вышел наружу. Солнце больно ударило по глазам, но он по-прежнему видел молчаливую неподвижную фигуру на боевой рубке - фигуру, похожую на саму Смерть. Хватит, не ерунди, велел он себе, включая зажигание в джипе. А то скоро начнешь видеть призраков у себя в тарелке. Он выехал с территории верфи и поехал в сторону рыбачьих хижин. Нравилось это ему или нет, нужно было навестить жену Кепхаса. Любое дело, даже самое печальное, нужно доводить до конца.
Но, не проехав и сотни ярдов, констебль снова почувствовал холодок дурного предчувствия. Внутри у него словно возникла стена, отгородившая темный закуток, куда Кип боялся заглядывать.
Эту подводную лодку создавали для разрушения, крестили кровью и яростью, и одному Богу известно, сколько людей и судов погибло, попав в радиус действия ее пушек и торпед. В ушах у Кипа неотвязно звучал голос Бонифация: "Верните ее в Бездну. Потопите ее. Потопите. Потопите..."
- Как? - проговорил он вслух.
Впереди внезапно запестрели яркие краски кокинской деревни, что-то царапнуло острыми коготками сердце - и только тогда Кип задумался над тем, что сказать жене Кепхаса.
7
Он помедлил в темноте, достал из заднего кармана флягу и поднес ее к губам. В горло полилось отличное крепкое виски. Он вытер губы рукавом рубахи, сунул флягу обратно в карман и зашагал дальше.
В безлунной черной ночи гулял сильный ветер с моря. Деревня была погружена во тьму. Нет, один огонек все-таки горел - в "Индиго инн", одинокий квадрат света в верхнем окне. Этого белого он не знал, но видел его в деревне. Он-то и нашел лодку.
Джунгли подступали к самой дороге, в чаще звенели цикады, то тут, то там принималась кричать ночная птица, и от этих звуков ему становилось не по себе. Море впереди сливалось с тьмой; расслышав шум прибоя на коралловых отмелях, он понял, что берег близко, но не мог разглядеть его.