- Дамбалла-ведо папа, сюда, Дамбалла-ведо папа, сюда...
Какая-то женщина в белом головном уборе упала наземь рядом с ним, дыша часто и тяжело. Она мотала головой, глаза блестели то ли от рома, то ли от марихуаны; лежа на животе, она извивалась всем телом, словно хотела заползти в костер. Это была жена Кифаса. Накануне Кип заезжал к ней: она сидела в темном углу и бормотала какие-то слова, которых он не смог понять.
Бонифаций затряс трещоткой, теперь - в такт барабанам, сунул руку в белый горшок и извлек оттуда толстую змею, которая немедленно обвилась вокруг его руки. Появление змеи было встречено криками и визгом. Бонифаций поднял ее, выкрикивая:
- Дамбалла-ведо папа, ты Змей. Змей, о змей, Я ПРИЗОВУ ЗМЕЯ!
Сердце Кипа стучало, как паровой молот, а голова раскалывалась от невозможного шума. Барабанщики ускорили ритм, на их руках напряглись мышцы, капли пота летели во все стороны. Кипу с великим трудом удалось расслышать свои мысли; стук барабанов и крики тревожили его, проникали в ту часть его прошлого, которую он наглухо закрыл от себя, туда, где жили страшные воспоминания и ухмыляющиеся маски, развешанные по соломенным стенам. Бонифаций повернулся и, точно живым плащом, обернул плечи женщины змеей. Громко вскрикнув, вдова Кифаса огладила ее. Преподобный отложил в сторону тыкву-трещотку, поднял над головой завернутый в газеты предмет и волчком завертелся перед огнем, выкрикивая что-то по-французски. Змея ползала по рукам старухи, а та играла с ней, дразнила: "те-те-те-те". Бонифаций взял бутыль с прозрачной жидкостью, вылил ее содержимое себе в рот и задержал там, распаковывая тем временем таинственный предмет. При свете костра Кип увидел грубо вылепленную из воска подводную лодку. Бонифаций швырнул бумагу в костер, прыснул на восковую фигурку жидкостью, которую держал во рту, и под подстрекающие крики простер руки к костру, гримасничая и дико вращая глазами. В следующий миг тепло костра подтопило воск, Бонифаций принялся мять его руками и мял до тех пор, пока тот не потек по его рукам. Когда скульптурка превратилась в бесформенную массу, Бонифаций швырнул остатки в огонь и отступил от костра. Собравшиеся разразились еще более громкими криками и заплясали как одержимые. Бонифаций плюнул в костер.
Старуха уставилась змее в глаза, приподняла подбородок, позволила твари обследовать свои губы раздвоенным языком и сама подставила ей язык. Они походили на любовников из кошмара. Когда женщина открыла рот, впуская туда змеиное жало, Кип не вытерпел и вышел из кустов на свет.
Первым его заметил один из барабанщиков; разинув рот от неожиданности, он сбился с ритма. Тут уж Кипа увидели и остальные; все головы повернулись к нему, и кто-то страдальчески вскрикнул. Несколько танцоров метнулись прочь от костра, в джунгли. Жена Кифаса в ужасе воззрилась на Кипа, змея выскользнула из ее объятий и скрылась в траве, и тогда женщина тоже бросилась наутек. Прочие тоже исчезли почти мгновенно; джунгли и тьма сомкнулись у них за спиной и поглотили их.
В полной тишине, еще населенной призрачными отзвуками барабанов и голосов, Бонифаций, стоявший на другом краю поляны, посмотрел на констебля.
- Глупец! - проговорил он, тяжело дыша. - Ты не дал мне закончить!
Кип ничего не сказал; он подошел к самому костру и стал рассматривать разнообразные бутыли. В одной из них как будто бы была кровь.
- ТЫ НЕ ДАЛ МНЕ ЗАКОНЧИТЬ! - крикнул вдруг Бонифаций, сжимая кулаки.
Во втором горшке была вода. Кип выплеснул ее в костер. Зашипели поленья, к небу повалил дым.
- Я не мешал вашим обрядам, - спокойно проговорил он. - Ни во что не вмешивался. Но, клянусь Богом, - повернулся он к священнику, - устраивать фарс из-за этой лодки и смерти старика я не позволю!..
- Молодой осел! - Бонифаций вытер пот с глаз. - Ты не понимаешь... да и где тебе понять! Болван!
- Я попросил вас помочь мне, - Кип поворошил носком ботинка тлеющие угли и бросил горшок рядом с костром. - И это ваша помощь?
- Oui! - ответил священник. Некоторое время он белыми от бешенства глазами смотрел на Кипа, потом отвел взгляд и снова уставился в догорающий костер. Вдруг Бонифаций ссутулился, словно вконец обессилел. - Ты ничего не видишь и не понимаешь, верно? - спросил он усталым шепотом.
- Что здесь делала жена Кифаса?
- Это... было необходимо.
- Ну и разгром, - воскликнул Кип, окидывая взглядом поляну.
- Все - нужное.
- Я не хочу неприятностей, Бонифаций. Мне казалось, я ясно дал это понять...
Бонифаций остро глянул на Кипа, прищурился:
- Во всем виноваты вы с тем белым. Вы с ним притащили на верфь эту штуковину. Во всем виноваты вы!
- В чем!
- Во всем, что может случиться, если вы не позволите мне принять меры!
Кип посмотрел на россыпь тлеющих углей и увидел там бесформенный комок воска, черный от жара и золы. Он пинком выбросил его на траву и вскинул глаза на преподобного Бонифация:
- Что это за безумие?
- Я был о тебе лучшего мнения, думал, ты сумеешь понять, - с горечью промолвил Бонифаций. - Белый человек - нет, но ты, Кип... ты мог бы избавиться от предрассудков, если бы захотел, мог бы почувствовать...
- О чем ты, старик? - хрипло спросил констебль.
- Я кое-что знаю о тебе. Ты воображаешь, будто это можно утаить, но ты ошибаешься!
Кип шагнул вперед:
- О чем ты?
Бонифаций не двинулся с места; поначалу он хотел объясниться с Кипом, но потом передумал, нагнулся и стал собирать бутылки, расставленные по контуру геометрической фигуры. Он складывал их в белый горшок, где раньше сидела змея, и стекло отзывалось дребезжанием.
- Что ты знаешь обо мне? - очень спокойно спросил Кип.
Бонифаций принялся стирать ногой линии, нарисованные на земле около костра.
- Я знаю, - ответил он, не глядя на Кипа, - кем ты мог стать. - Он поднял голову и яростно уставился констеблю в глаза. Странная, почти осязаемая сила сковала Кипа. Он не смог бы сдвинуться с места, даже если бы захотел.
- Слушай внимательно, - проговорил Бонифаций. - Если ты отказываешься вернуть эту лодку в пучину, сделай вот что: во-первых, надежно запри док, где она сейчас стоит, во-вторых, никому не позволяй приближаться к ней. Никому не давай дотрагиваться до нее. И ни в коем случае не пытайся вскрыть люки. Ты понимаешь, что я говорю?