Он открыл дверь. Вошла Яна. Она не переоделась, вокруг покрасневших глаз легли темные круги.
- Я что-то слышала, - сказала она. - Я знаю, я что-то слышала. Спала она урывками, ей снились кошмары - какие-то твари следили за ней из густой тени, облизываясь распухшими языками.
- Гром, - поспешно сказал Мур. - Меня он тоже разбудил...
- Нет! - Яна помотала головой, прошла мимо него на балкон и вгляделась в темноту. - Мне показалось, я слышала женский крик.
Блеснула молния. Яна поморщилась. Мур встал рядом с ней:
- Все в порядке?
- Да вроде бы. Не знаю. Говорю вам, я слышала женский крик! - Она растирала руки, словно они затекли. - А этот человек, который был здесь... когда мы пришли - кто он?
- Некто Шиллер. Был на нашей лодке, когда она затонула.
- Но тогда... он знает? Про то, что случилось?
Мур покачал головой.
- Нет. Я не стал ему рассказывать.
В темноте послышался далекий резкий звон бьющегося стекла. Мур ухватился за перила, напрягая глаза. Следующая вспышка молнии отбросила на деревенские улицы странные длинные тени. Нигде не горел свет, не было никакого движения.
- Что это? - Яна рядом с ним вся напряглась и говорила тревожным шепотом.
- Не знаю...
Над морем прогремел гром, но Муру показалось, что сквозь него он вдруг расслышал треск ломающейся доски. Почти у самой околицы деревни загорелся свет, и кто-то - голос был мужской - закричал, тонко, отчаянно. Над крышами разнеслось эхо звука, похожего на пистолетный выстрел, вновь зазвенело стекло; появился еще один квадрат желтого света, теперь ближе к ним, и Мур заметил, как у окна промелькнула какая-то тень. Он подумал, что в голубом зареве молнии как будто бы видит на улицах какие-то фигуры, но тут землю вновь востребовала тьма. Внутри Мура словно взводилась невидимая пружина, передававшая напряжение мышцам. Он развернулся, вошел в комнату, открыл ящик комода и достал пистолет.
- Что вы собираетесь делать? - спросила Яна с балкона, из темного прямоугольника двери. На ее лице медленно проступал испуг.
- Спущусь вниз, проверю окна и двери. - Мур поставил пистолет на предохранитель и сунул за ремень. - Сидите у себя и обязательно закройте на засов балконную дверь.
- Они идут, да? - Это было скорее утверждение, нежели вопрос, к тому же высказанное весьма холодно.
- Идите.
- Нет. Я останусь с вами.
- Наверху вы будете в большей безопасности.
- Нет, - повторила она, упрямо глядя ему в глаза.
Мур пожал плечами - спорить было недосуг. Они с Яной вышли в коридор и собирались спуститься по лестнице, но тут Мур увидел под дверью у немца тонкую полоску света.
Он постучался, подождал, уловил внутри движение, постучал снова. Дверь открылась. На пороге стоял Шиллер с затуманенными глазами, в развязанном галстуке. Верхние пуговки на сорочке были расстегнуты. Перед открытой балконной дверью стоял стул, постель была не смята. Шиллер потер глаза и зевнул.
- Задремал, - сознался он. - Слушал гром, и вот... - Он заметил за поясом у Мура пистолет и мигом очнулся. - Что происходит?.. - Он вопросительно заглянул им в лица.
Мур заспешил мимо немца к балконной двери; он уже закрывал ее, когда небо вновь расколола молния, и ей откликнулся гром. Он заметил свет еще в нескольких окнах - словно по Кокине разлетелась горстка светляков.
- Оружие? - говорил у него за спиной немец. - Зачем? - Он сделал шаг вслед Муру. - Не понимаю.
Прежде чем Мур успел ответить, в районе Фронт-стрит, где теснились лачуги рыбаков, послышалось "крак!". Что это, выстрел или треск выбитого стекла, разобрать было нельзя, но следом раздался жуткий прерывистый вопль, вой, полный ужаса и отчаяния. У Мура пересохло во рту, мысли помчались с бешеной скоростью. Снова сверкнула молния, и во время этой короткой вспышки он заметил внизу на улицах какие-то фигуры... твари! Вопль вдруг оборвался, послышался мужской голос, что-то кричавший, и женский - пронзительный, истеричный. Мур задвинул засов на двери, повернулся и увидел лицо Шиллера: напряженное, бледное, похожее на маску.
- Что это был за крик? - спросил немец. Он посерел, на виске быстро билась синяя жилка.
Мур протиснулся мимо Шиллера и Яны в коридор и, прыгая через три ступеньки, сбежал по темной лестнице. Вдалеке он услышал новый голос, кричавший что-то неразборчивое, потом все потонуло в раскатах грома. Мура обуял безымянный ужас, он замедлил шаг. "Проверь окна и двери. Запри ставни - их не все починили после урагана". Его охватило то же чувство, какое он испытал на подводной лодке - ноги не слушались и переступали безумно медленно, как будто Мур переселился в чужое тело.
Вот и входная дверь. Он подергал круглую ручку, проверяя замок. Все в порядке. Одно из окон, выходящих на крыльцо, было закрыто неплотно; Мур назвал себя нехорошим словом, в два шага оказался у окна и взялся за фрамугу, чтобы поставить ее на место и запереть.
Сверкнула молния - тонкая белая нить - и высветила на крыльце темные фигуры, тянувшиеся к двери.
Мур затаил дыхание, рванул раму вниз и запер окно.
В глубине "Индиго инн" вдруг послышался ударивший по нервам звон разлетающегося стекла.
Мур услышал, как открылась дверь-ширма, как затрещало дерево, словно сорванное с петель дюжиной рук. В деревне опять кто-то закричал, другой голос воззвал к Господу. Окна на другой стороне отеля вылетали одно за другим; кто-то заколотил в двери черного хода, пытаясь проникнуть внутрь. Мур круто развернулся, захлопнул и запер дверь, соединявшую кухню с отелем как таковым, и подтащил к ней стол, одновременно вытаскивая пистолет и снимая его с предохранителя.
Потом воцарилась тишина, нарушаемая лишь его, Мура, частым дыханием и звуками погрома в деревне: выстрелами, истошными воплями и криками боли.
Кто-то спускался по лестнице: Шиллер и Яна, ощупью пробирающиеся в темноте.
- ШИЛЛЕР! - заорал Мур. - ПРИГЛЯДИТЕ ЗА ЗАДНЕЙ ДВЕРЬЮ!..
Парадную дверь вдруг сотряс тяжелый удар - бум! бум! бум! Били с чудовищной силой. "Молоток, - подумал Мур, леденея. - У них молоток".
Он услышал, как высадили дверь черного хода; с кухни донеслись оглушительные грохот и звон посуды.
Окно на фасаде разлетелось, в комнату полетели осколки стекла и обломки старых жалюзи. Яна вскрикнула, и Мур увидел черный силуэт, замахнувшийся мощной рукой, чтобы выломать то, что осталось от рамы. На дверь сыпались все новые удары, слышался резкий треск.