Цепляясь друг за друга, Мур с Яной брели сквозь завесу дождя за своими спасителями. Мур уже догадался, что это индейцы-карибы, но никого из них он не узнал. Они шли через заросшую высокой травой поляну в неизвестную ему часть Кокины. Вдалеке мерцали огни. За дождем проступили очертания скученных лачуг, и он смутно разглядел грязную улицу, уходившую под гору к северной бухте. Карибвиль. Один из индейцев сошел с тропы в заросли и присел на корточки, положив на колени ружье, лицом в ту сторону, откуда они пришли. Через несколько ярдов то же сделал второй индеец.
Улицы были пусты. Тяжелые капли щелкали по жестяным крышам громко и резко, как выстрелы. Человек с дробовиком что-то тихо сказал остальным, и те разошлись в разных направлениях; кивком приказав Муру и Яне следовать за ним, он повел их в лачугу, где на закрытом жалюзи окне горела керосиновая лампа. Он открыл дверь и нетерпеливо махнул рукой - заходите.
Внутри их встретили тусклый свет керосиновых ламп с прикрученными фитилями и слабый запах дегтя, табака и пищи. В качалке перед чугунной печкой сидела костлявая старуха в лоскутном халате. Ее волосы были заколоты узлом на затылке, загрубевшая кожа туго обтягивала выпирающие кости лица. Еще одна женщина, лет тридцати пяти-сорока, отступила от двери, когда они вошли.
Они оказались в большой комнате; в глубине ее Мур заметил проход в другую. Обстановка была скромная - несколько стульев, выгоревший на солнце деревянный стол с керосиновой лампой в центре, тростниковые занавески на окнах, затейливо сплетенный из водорослей коврик на полу. По всей комнате были развешаны на гвоздях вставленные в рамки пейзажи, явно вырезанные ножницами из туристических каталогов. У одной стены была ружейная стойка, сейчас пустая, рядом, поблескивая натертой маслом поверхностью, великолепно вырезанная и отполированная деревянная ритуальная маска: оскаленные треугольные зубы, свирепый, воинственный взгляд.
Когда индеец закрыл и запер за ними дверь, Мур обнял Яну за плечи, чтобы защитить и поддержать. Девушка откинула с лица мокрые волосы, и Мур увидел на ее щеке воспаленный красный рубец.
Индеец по-собачьи тряхнул головой, рассыпая брызги с бороды и плеч, и повесил ружье на место. Молодая женщина мигом оказалась подле него и о чем-то заговорила на местном языке. Он не ответил и жестом отправил ее на место. В глубине комнаты качалась в кресле-качалке старуха, уронив на колени стиснутые руки и сверля Мура взглядом. Она что-то пробормотала и вдруг рассмеялась.
Индеец взял своей ручищей керосиновую лампу и подошел к Муру. Свет упал прямо на них, и Мур увидел страшно изуродованное лицо этого человека. Тот смотрел холодно и твердо, словно вместо глаз у него были осколки гранита.
- Кто вы? - спросил Мур.
Индеец не ответил и заговорил с молодой женщиной. Та поспешно вышла из комнаты. Мгновение спустя она вернулась с коричневым одеялом и протянула его Муру, но в ее взгляде не было ни тени доброжелательности. Мур взял одеяло и завернул в него Яну.
Кариб не убирал лампу. Ее свет окрашивал его кожу в цвет полированного красного дерева. Он выдержал взгляд Мура и повел лампой в сторону окна.
- Дождь - к ветру, - проговорил он по-английски. Голос его напоминал рокот дизеля. - Будет буря.
- Вы спасли нам жизнь, - сказал Мур. - Если б не вы...
- Сейчас многих уже не спасти, - перебил индеец. В его речи мешались английские и вест-индские интонации. Похоже было, что этот человек получил вполне приличное образование. - Вы - Дэвид Мур. Это вы купили гостиницу, верно? - Он стоял неподвижно, точно массивное дерево, вросшее корнями в пол.
- Верно.
- Что с вашим плечом?
- Не помню. Наверное, один из них чем-то меня ударил.
- Перелом?
Мур отрицательно покачал головой.
Индеец хмыкнул и посветил в лицо Яне. Позади него бормотала старуха, то громче, то тише.
- Где мы? - спросила Яна.
- В моей деревне. В моем доме. - Он посмотрел на нее, потом на Мура. - Я - Чейн, Вождь-Отец карибов.
Тут Мура осенило: этот человек напоминал ему статую на Площади. Чейн, далекий потомок того вождя, который дал отпор пиратам?
- Эти твари... - негромко сказала Яна. Она сковырнула запекшуюся кровь с нижней губы и подняла глаза на Мура: - Что с Шиллером?
- Шиллер мертв, - ответил он, отгоняя от себя образ Шиллера, пригвожденного к полу. Плечо вдруг вспыхнуло болью, и Мур зашатался. Чейн что-то сказал женщине, и та вновь покинула комнату. Он твердыми пальцами взял Мура за руку повыше локтя и усадил в кресло. Яне Чейн знаком велел сесть на циновку рядом с Муром, и она повиновалась, подтянув колени к подбородку и поплотнее завернувшись в одеяло. Потом Чейн вынул из-за пояса блестящий нож с зазубренными кромками. Взяв со стола черный точильный камень, он начал медленно водить по нему лезвием, потом подошел к окну и остановился, выглядывая наружу. Мур сидел молча и неподвижно, закрывая лицо руками.
- Констеблю не следовало приводить эту лодку в бухту, - вдруг сказал Чейн. - Много лет назад она принесла сюда зло и смерть. И вот опять. Она не механизм, она живая, и у нее душа _Э_у_е_-змея...
Мур поднял голову.
- Вы и ваши люди должны вернуться и помочь им!
Кариб продолжал точить нож, поворачивая его в руке.
- Несколько человек ушли на помощь тем, кому, возможно, удалось добраться до джунглей, - сказал он чуть погодя. - Мы услышали выстрелы и собрались здесь. Многие молокососы рвались в деревню, в бой. Но я не позволил. Никто из моих людей не пойдет в Кокину.
- Господи! - вырвалось у Мура. Он тряхнул головой. - Вы так ненавидите деревенских, что можете сложа руки смотреть, как их убивают?
- Они не моей крови, - сказал Чейн. - Но дело в другом: хороший боец не продержится и минуты против этих созданий. Нет. Если и когда они доберутся до Карибвиля, нам придется защищать своих женщин и детей.
- Сейчас не время считать по головам, черт побери! Ради Бога, помогите им!
- В_а_! - Чейн повернулся от окна и язвительно уставился на Мура. При чем здесь Бог? Все мы умираем, Мур, мирно ли или в муках.
Молодая женщина вернулась с горшком сильно, остро пахнущей жидкости. Она опустилась на колени перед Яной, обмакнула в горшок тряпочку и начала не слишком деликатно промокать царапины. Яна сморщилась и отпрянула; женщина ухватила ее за шиворот и закончила работу.
Шум дождя немного притих; Мур услышал, как вода журчит в желобах. Он встал, чувствуя тяжесть в плече.