Он догнал лодку и пошел вдоль ее правого борта, держась на почтительном расстоянии на случай, если она неожиданно повернет или накренится. Корпус лодки почти целиком находился под водой; волны, накатывая на нос, с устрашающим гулким грохотом разбивались о рубку. На передней палубе рассерженными змеями шевелились закрепленные там бесчисленные черные тросы разной толщины. Краска почти полностью сошла, открыв темное, изъеденное морем железо, но кое-где сохранились пятна ржавой грунтовки и даже исходного грязновато-серого колера. Мур готов был поклясться, что не океан несет эти мощи - таким прямым курсом шла лодка, но, несомненно, на борту давным-давно никого не было: двигатели молчали, слышался лишь плеск моря. Мур шевельнул румпель и стал подплывать к лодке, чтобы хорошенько рассмотреть ее. С расстояния всего в несколько ярдов он разглядел заклепки на стальных пластинах боевой рубки, и это почему-то встревожило его. Заклепки походили на чешую огромной доисторической рептилии. О металл рубки колотился трос толщиной в руку Мура, свисавший с фальшборта. Мур вспомнил картинку, которую в детстве видел в энциклопедии: монстр с огромными черными плавниками встает на дыбы из бушующих океанских волн, чтобы своими ужасными зубами схватить птеродактиля.
Лодка околдовала его, он затерялся в исходящей от нее ауре мощи и древней угрозы. Через несколько секунд Мур услышал шум моря, штурмующего рифы Кисс-Боттома. На пляже, на лодках, на верфи - везде собрались люди. Подводная лодка, подхваченная течением, почти незаметно начала поворачивать в сторону рифа. Мур развернул ялик, чтобы не перелететь через скользкий, покрытый зеленоватой слизью корпус, и вдруг оказался между торчащими из воды острыми рифами. С причала что-то кричали, но Мур ничего не смог разобрать. Лодка, казалось, могла пройти в тихую кокинскую гавань через рифы, не получив ни царапины, однако неожиданно до Мура донесся громкий скрежет железа по коралловым рифам. Море у носа подводной лодки вспенилось, передняя палуба пошла вверх. Странная лодка, круша и ломая своим весом кораллы, сотрясаясь, продвигалась все дальше вперед, разрезая водную гладь носом, похожим на черный нож. Вдруг металлический скрежет прекратился: подводная лодка наскочила на Кисс-Боттом. Ее нос поднялся из воды. Мур ясно различил на правом борту задраенные люки торпедных отсеков, и по спине у него поползли мурашки.
С берега вновь послышались крики, но Мур словно не слышал. Из небесной синевы на лодку пикировали чайки; они с пронзительными криками кружили над металлической громадой и вновь взмывали в высь, воспаряли в воздушных потоках, словно презрев контакт со странным зверем. Мур подплыл ближе, и накрененный под головокружительным углом нос лодки, теперь совершенно неподвижной, навис прямо над ним. Подул слабый ветерок; на Мура повеяло гнилью, тленом, давнишним медленным разложением. Точно так же пахнет от выброшенного на берег кита. Ялик Мура очутился в тени лодки, она возвышалась теперь над самой его головой. Выключив мотор, Мур привязал ялик к оторванному поручню и ловко перемахнул через него и мягко приземлился на палубу.
Часть передней палубы провалилась; он увидел, где именно металлическая обшивка давала слабину. На поверхности по-прежнему оставалось много песка; он с тихим шорохом обтекал ноги Мура, комьями облепил тросы. Перед боевой рубкой он увидел палубное орудие, оно все еще прочно стояло на своей станине. По-видимому, оно неплохо сохранилось, только из дула сочился мокрый песок. Мур отправился на нос, осторожно ступая по скользким доскам. Он добрался до орудия и ухватился за него. Чуть дальше, перед пушкой, проступал квадрат палубного люка, на первый взгляд, плотно задраенного. Еще дальше бросал вызов небу задранный острый нос лодки; поручни были покорежены и поломаны, металл изъеден ржавчиной и помят. Мур отпустил орудие и начал пробираться вперед, словно карабкаясь вверх по крутому склону. Оглянувшись, он увидел ствол орудия, черный и грозный.
Он сделал еще шаг, и вдруг металлическая обшивка у него под ногами провалилась. Соскальзывая в дыру, Мур успел схватиться за толстый трос и, с отчаянно колотящимся сердцем, выбрался на палубу. В образовавшейся щели он разглядел блестящую, массивную металлическую трубу. Практически ничего не зная о подводных лодках и их устройстве, он все-таки догадался, что именно в этой трубе, защищенной металлом и деревом надстройки, укрыто живое сердце лодки. Герметический отсек, вспомнил он название, его назначение - противостоять огромным глубинам, на которых перемещается лодка. Вдоль железных боков кожуха - панциря, защищавшего внутренности лодки, - тянулись десятки желобов; они пропускали внутрь воду, смягчая давление на корпус. Внутри герметического отсека располагались машинное отделение, штурманская рубка, каюты личного состава и прочие необходимые узлы и отсеки. Сам герметический отсек оказался гораздо меньше, чем представлял Мур. Сколько человек служило на этой лодке? Двадцать пять? Тридцать? Пятьдесят? Казалось, при таком количестве народа здесь было бы не повернуться.
С шумом плескалась у кормы вода, таинственно нашептывала что-то. Мертвая реликвия, думал Мур, глядя на боевую рубку. Над рубкой торчал перископ, который он сначала пытался откопать. Рядом виднелась другая труба, тоже похожая на перископ, но помятая и покривившаяся. Солнце пекло немилосердно, запах разложения становился все гуще. "Когда затонула эта штуковина? - подумал Мур. - И что это был за корабль?" Никаких опознавательных знаков или номеров он не заметил; если они и были когда-то, песок давно стер их с обшивки. Мур чувствовал себя мухой, ползущей вдоль пасти огромного крокодила, который вылез погреться на солнышке. Почему, недоумевал он, его не покидает ощущение, что внутри этой лодки, столько лет пролежавшей в водной могиле, что-то еще живет?
Мур услышал в отдалении стук движка и испугался, но, взглянув на гавань, увидел старый траулер с побитыми бортами. У планширов сгрудились люди. На причале собралась небольшая толпа островитян, по пляжу радостно носились дети. Мур помахал, и какой-то человек на носу траулера махнул ему в ответ.