Они заботливо убрали поле от его рта, как только флайер поднялся в воздух. Полион хранил гордое молчание во время всего короткого пути обратно в космопорт, однако его мозг работал в бешеном темпе. Полион отказывался признать, что его «арест» был настоящим. У настоящих агентов Центра есть свой транспорт, они не станут летать на попутном корабле от «Перевозок ОГ» или просить эту мелкую лживую шлюшку Фассу дель Парма выступать как посредницу. Должно быть, это какой-то трюк, измышленный Дарнеллом и Фассой для того, чтобы взять контроль над производством гиперчипов. Полион не намеревался доставлять им или их дружкам радость наблюдать, как он сопротивляется и протестует. Позднее, когда он раскроет их игру, он сможет заставить их поползать в пыли. Дарнелла будет легко сломать, но Фасса… Полион неприятно улыбнулся, подумав о том, как именно он будет выбивать из нее гордость. Он еще никогда не угрожал Фассе физически. Может быть, пора начать.
Затем, когда флайер мягко приземлился на посадочную площадку, Полион моргнул, на момент узрев силуэт корабля на светлом фоне неба. Одни только гладкие линии и обтекаемые контуры, без вводящих в заблуждение логотипов и раскраски «ОГ», и Полион понял, что такой же в точности корабль он видел раньше.
— Курьерская Служба, — простонал он и впервые начал верить, что действительно арестован.
— Хоть до одного дошло, — отозвался невысокий молчаливый мужчина, сопровождавший генерала Квестар-Бенн, и протянул Полиону руку, чтобы помочь ему выйти из флайера. — Пора и мне представиться. Фористер Амонтильядо-и-Мэдок, «тело» ФН-935.
— Ты — «тело», старина? — фыркнул Полион. — Я в это поверю только тогда, когда увижу! — Он отказался от помощи и выпрыгнул из флайера самостоятельно: ноги вместе, руки стянуты впереди, но тем не менее прыжок вышел спортивно-изящный. Несмотря на кандал-поле, Полион не потерял ни своей силы, ни естественного чувства равновесия.
— Вам не придется ждать долго, — спокойно ответил Фористер. — Я представлю вас моему «мозговому» кораблю, как только мы окажемся на борту.
Полион хранил угрюмое молчание, пока его конвоировали в корабельный лифт, доставляли вверх на жилой уровень и вдоль по коридору мрачно-лиловой раскраски в ту каюту, где ему предстояло пребывать в заключении. Оказавшись там, Полион привалился к стене и стал ждать. «Тело» Фористер и киборг Микайя вышли, оставив его запястья и лодыжки по-прежнему связанными.
— Подождите! — крикнул Полион. — Разве вы не собираетесь…
Диафрагма двери, несколько раз щелкнув, сомкнулась за ними, а момент спустя из динамиков над головой зазвучал приятный женский голос.
— Добро пожаловать на борт ФН-935, — сказала эта… это. — Я Нансия, «мозговой» корабль этого тандема. Ваш арест произведен законно по Центральному Кодексу… — И она зачитала параграфы и ссылки на прецеденты, ничего не означающие для Полиона. — Будучи заключенным, ожидающим суда за тяжкие преступления, вы можете быть по полному праву связаны кандал-полем на протяжении всего путешествия, которое продлится примерно две недели. Генерал Квестар-Бенн передала функции контроля над кандал-полем на мой компьютер. Если вы дадите слово не причинять вреда ни мне, ни вашим спутникам, я сейчас отключу поле и предоставлю вам свободу в пределах вашей каюты.
Полион окинул взглядом тесное помещение и сардонически рассмеялся.
— Даю тебе слово, — произнес он. Слова нынче дешевы.
Как только он договорил, электромагнитное поле прекратило свою вибрацию. Запястья и лодыжки покалывало от возвращающейся чувствительности; неприятное ощущение, но намного, намного лучше, чем сидеть со связанными руками и ногами на протяжении двух недель.
«Мозговой» корабль блеял какие-то угрозы насчет усыпляющего газа и других мер ограничения, которые будут применены, если заключенный доставит неприятности, но Полион даже не давал себе труда слушать. Ему слишком многое нужно было обдумать. И кроме того, он не намеревался делать ничего, что мог бы увидеть корабль. Он не настолько туп.
Ненавязчиво, якобы разминая запястья для восстановления полной подвижности, Полион коснулся нагрудного кармана и ощутил успокаивающую выпуклость именно там, где она и должна была быть: там он всегда носил мини-кристалл с последней тестовой версией своей управляющей программы. «Я умница, — подумал Полион. — Слишком умен, чтобы эта парочка смогла удержать меня под замком».
О да, он доставит неприятности и этому лезущему не в свое дело кораблю, и его престарелому пилоту, сразу же, как только получит шанс. Но эти неприятности они не смогут предвидеть и абсолютно ничего не смогут с этим поделать, как только Полион начнет действовать. Будь они прокляты! Ему не хватило еще двух или трех лет, чтобы устроить все окончательно.
Какова будет цена за то, что ему придется пустить планы в ход настолько раньше намеченного срока?
Невозможно подсчитать; придется просто действовать, а убытки считать потом. Но чего бы это ни стоило, это будет не настолько плохо, как покорно явиться на Центральные, чтобы подвергнуться суду и тюремному заключению. Риск был всегда, успокоил себя Полион. Он всегда понимал, что в один далеко не прекрасный день кто-нибудь сможет вычислить эту хохму насчет гиперчипов, и тогда ему придется сделать первый ход раньше, чем ожидалось.
По крайней мере, сейчас, даже если его вынуждают сделать первый ход, вынуждают люди, не знающие совершенно ничего и даже не предполагающие, что он может нанести ответный удар. На его стороне будет преимущество неожиданности.
Если бы у него только было время, чтобы провести финальную фазу! Тогда он мог бы начать прямо сейчас, сказав кодовое слово. Но на данном этапе ему, прежде чем начать действовать, нужно опустить мини-кристалл в приемное отверстие считывателя.
В этой каюте не было приемника считывателя; и, предположительно, Полиону придется просидеть здесь всю дорогу до Центра. А если он попытается вырваться из каюты, проклятый корабль остановит его посредством усыпляющего газа или кандал-поля прежде, чем он успеет добраться до любого места, где имеется считыватель.
Полион на миг оскалился. Он любил трудности. У него по-прежнему оставался голос, разум, обаяние и сенсорный контакт с «мозговым» кораблем и его пилотом. И при помощи этих орудий Полион сумеет прорыть незримый туннель на свободу, произнося каждое слово и каждую просьбу так же тщательно и уместно, как шахтер устанавливает крепления в шахте с ненадежной кровлей.
В течение долгих утомительных часов, потребовавшихся для того, чтобы достичь точки сингулярности, делать было почти нечего — только читать или играть. Фористер и Микайя начали очередную партию игры в трехмерные шахматы; Нансия послушно создала для них голокуб и вела запись ходов, однако предупредила, что часть игровых данных может быть утеряна, если во время прохождения сингулярности потребуется обратиться к этой конкретной области сопроцессора.
— Все нормально, — рассеянно отозвался Фористер. — В свое время мне и Мик приходилось прерывать игру из-за множества разных причин. Но тогда тебя не было у меня в напарниках.
— Не думаю, что смогу быть особо полезна, — с искренним сожалением ответила Нансия. — Мне кажется, я должна наблюдать за нашими пассажирами. Вы ведь понимаете, они пользуются достаточно большой свободой.
Микайя фыркнула.
— Свободой! Они свободны перемещаться в границах своей каюты каждый, вот и все. Признаться, я не предоставила бы им и такой поблажки, но…
— Именно поэтому, — сказал ей Фористер, — у тебя все время возникают политические проблемы. Ты не даешь Высшим Семьям никаких поблажек, а они на это обижаются.
— А не должны, — возразила Микайя. — Я одна из них.
— Это не помогает, — почти с сожалением промолвил Фористер. — Как бы то ни было, Мик, тебя серьезно волнует возможность мятежа на корабле?
— Со стороны этих испорченных отродий? — хмыкнула Микайя. — Ха! Даже этот мальчишка де Грас, которого все остальные так боялись, взошел на борт покорно, как ягненочек. Нет, ни у кого из них не хватит ума — за исключением, быть может, твоего Блэйза — или силы духа попытаться что-нибудь сделать теперь, когда мы лишили их особых возможностей.