В этот момент музыканты, поднапрягшись, вытолкнули Валю из оркестровой ямы. Очутившись на сцене, та решила заново прочитать свой монолог: «Тиль! Тиль!» Машинально сделала несколько шагов и… угодила уже в другую яму…
И так повторилось еще пару раз…
В итоге у Коли-Тиля началась нервная икота. Его разобрал приступ дикого смеха. Он просто ржал… и не мог остановиться, хотя прекрасно понимал, что надо продолжать спектакль. По сценарию бесстрашный Тиль призывает: «За мной! Вперед!» — а тот хохотал, как безумный…
Хорошо, что Валя Дугина отделалась лишь легкими ушибами, а зрителей не подвело чувство юмора! Спектакль в итоге прошел на «ура». Правда, потом не обошлось без серьезного «разбора полетов» у Марка Анатольевича.
Авось — вся надежда наша
Авось нар. (а-во-се, а вот, сейчас; см. во) иногда с придачею частиц: ко, то, же, ну, вот, либо; может быть, станется, сбудется, с выражением желания или надежды (латинское fore ut). Авось Бог поможет. Авось — вся надежда наша. Авось, небось, да третий как-нибудь. Авось — хоть брось. Нагие авось не с дуба сорвалось, рассудительное. На авось мужик и хлеб сеет. На авось и кобыла в дровни лягает. Авось и рыбака толкает под бока. На авось казак на конь садится, на авось его и конь бьет. Русак на авось и взрос. Ждем, пождем, авось и мы свое найдем.
Авось не унывает, здесь авось обращено в сущ. От авося добра не жди. Авось плут, обманет. Авось в лес уйдет. Авось до добра не доведет. Авосю не вовсе верь. Авосю верь не вовсе. Авось да живет, не к добру доведет. Авось, что заяц: в тенетах вязнет. Авось задатку не дает. Авось велико слово. Авось не бог, а полбога есть. Авось живы будем — авось помрем. Авось — дурак, с головою выдаст. Держись за авось, поколе не сорвалось. Авося жданки съели.
Авоська м. — будущий желанный случай, счастье, удача; отвага; //кто делает все на авось. Ему авоська дал или обещал. С авоськи ни письма, ни записи. Вывезет и авоська, да (ин) не знать куда. Авоська уйдет, а небоську одного покинет. Авоська веревку вьет, небоська петлю накидывает. Авоська небоське набитый брат. Держался авоська за небоську, да оба упали. Авось с небосем водились, да оба в яму свалились. Тянули, тянули авоська с небоськой, да животы надорвали. Авосевы города не горожены, авоськины детки не рожены. Авосьный случай, пришедший на авось. Авоськать, авосьничать, пускаться на авось, на удачу, на безрассудную отвагу, беззаботно надеяться. Кто авосьничает, тот и постничает, иногда голодает, Поавоськаем: авось, до чего-нибудь доавоськаемся. // Авоськать, воськать, обычно приговаривать почасту авось. Авосьник м. — ница ж. — кто авоськает, авосьничает. С авосьником попадешь впросак. Авосьники бедокуры[1].
«Шут Балакирев»
В момент очередного спора Горин сказал: — Марк, у нас такие отношения, что я тебе все разрешаю. Раз ты считаешь, что надо так, — пиши, как надо.
И некоторые репризы и реплики в пьесе придуманы не только автором Гориным, но и Марком Анатольевичем. То, что слышат зрители, это не совсем то, что напечатано в сборнике, где есть пьеса Григория Горина «Шут Балакирев». Вероятно, после такого разговора Захаров посчитал, что Горин ему и после своей смерти позволяет править пьесу. А кому еще? Причем на Захарова, как я считаю, еще и сильно действовало: надо создать памятник Горину, не только замечательному писателю, но и ближайшему другу. Он не имел права на ошибку. Театр не имел права на плохой спектакль. «Шут Балакирев» — последняя пьеса человека, который писал ее для своего театра и который во многом нынешний «Ленком» и создал. Гришу и хоронили из «Ленкома», а не из Дома литераторов или Дома кино. Я уже не говорю о том, что Горин для Захарова был больше, чем даже очень близкий друг. Я и не знаю, кто сегодня у Марка остался, кто мог бы сказать ему правду в глаза, не боясь, что это как-то отразится на собственной судьбе. На самом деле трудно жить, когда кругом все тебе поют: что ты ни гнешь, все гениально. Как надо себя осаживать, как надо делить себя на шестнадцать, на двадцать восемь, не знаю, на сколько, чтобы правильно вырулить, чтобы быть объективным. Мы же вообще так устроены, что всегда себя завышаем. А в подушку ночью — так просто все гении. И когда еще по любому поводу: «О-ой, ну это просто улет!» И тут уже начинаешь дергаться. Тем более, что большинство этих людей — профессионалы, искренне любящие наш театр, любящие Марка Захарова, относящиеся с почтением к его творчеству. Плюс что ни рецензия — песня. А как в этом существовать? Марка Анатольевича спасают две нерасторжимые вещи: чувство юмора и самоирония.
1
Владимир Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. — М., Русский язык, 1978. Т. I.