Дмитрий Кощеев</p>
<p>
КОРАБЛЬ ПЛЫВУЩИЙ ВЕЗДЕ</p>
Старик действительно был уникален. Карт кожей чувствовал исходящую от этого человека энергию. И хотя он понимал, что подобное ощущение вызвано, скорее всего, самовнушением, он, тем не менее, свято уверовал во все байки, связанные с плато Сожаления.
Старик сидел в позе лотоса и выглядел очень древним - как этот песок, эти камни, это безграничное небо. Рядом с ним лежали принесённые Картом растения, фрукты и маленькие клетки с мёртвыми степными крысами. Всё это засохло и умерло. Дедок действительно способствовал ускорению процесса старения. Один час в его обществе соответствовал двум годам. Фрукты у его ног засыхали почти что мгновенно. Растения, если не была повреждена их корневая система, держались час-два. Крысы умудрялись прожить до трёх часов, после чего засыпали и превращались в хрупкие трупики, рассыпающиеся от одного прикосновения.
Карт был почти что счастлив. Наконец-то он нашёл кого-то, кто хоть и отдалённо, но в чём-то походил на него.
Старик вначале смотрел на него, как на ненормального, но потом личность Карта его заинтересовала. Тот находился подле него двое суток, но оставался таким же, каким и пришёл: хилым, сутулым, но молодым и абсолютно здоровым.
- Игорь, - произнёс дед на третий день, и Карт от удивления вздрогнул.
Он оторвался от созерцания высохших потемневших растений и посмотрел в его сторону.
Придя на плато два дня назад, он представился перед ним, но не был даже уверен, слышал ли тот его.
- Игорь, - произнёс снова старик с таким чувством, будто пробовал слово на вкус. Его голос был сух и скрипуч, как пыль у его худых ног.
- Знаешь ли ты, сколько прошло времени с тех пор, как я в последний раз беседовал с живым человеком...
Карт не ответил. Это более походило не на вопрос, а на утверждение. Он ждал, глядя старику прямо в глаза. И старик назвал своё имя.
Карт улыбнулся.
- Приятно... - он закашлялся от переполнявшей плато сухой едкой пыли - ...познакомиться.
Корабль своими очертаниями напоминал каравеллу времён Великих Завоеваний. Он обладал странного вида оснасткой и прекрасной отделкой, которую даже многовековая пыль оказалась не в состоянии скрыть. Он величественно возвышался над местностью. Его утоплённый по ватерлинию в землю корпус, с замысловато выгнутыми носовыми надстройками и приподнятой кормой, напоминал Косте застывшую в полёте, лишённую крыльев, гигантскую птицу. Он был просто создан для больших скоростей. И глядя на него, становилось дико и непонятно, как такое прекрасное судно могло оказаться в этой абсолютно лишённой водоёмов засушливой местности.
- Ну и корыто, - голосом, далёким от восхищения, выразил свои чувства Косой. - И оно способно двигаться? Да оно вросло в землю.
Костя, которого покоробило от этой небрежно брошенной фразы, ничего не ответив, обошёл судно кругом. Его взгляд исследовал всё: начиная от способов крепления к бортам досок и заканчивая устройством рулей и оснастки.
- Ну как? - спросил Билл.
Костя бросил быстрый взгляд в его сторону.
Этот тип вызывал у него смутные опасения. Не нравился ему этот замкнутый в себе здоровяк. Всё, начиная от длинных волос и заканчивая лёгким акцентом, вкупе со странной манерой общения, выдавало в нём чужака.
Билл был высок - метр восемьдесят, если не больше - широкоплеч и тяжёл на подъём. Лицо у него широкое, нос приплюснут. Говорил он необычно, и хотя его речь построена грамматически правильно, что-то в ней резало слух и настораживало.
В отличие от Косого, который был для Константина открытой книгой, Билл сумел окружить себя определённой таинственностью. Прошлое его никому не известно. Кто он, откуда, зачем странствует и чем зарабатывает, оставалось тайной за семью печатями. Не то, чтобы Костю особо интересовали эти подробности, просто ему казалось, что, безопасности ради, было б не лишним побольше знать о своём компаньоне. Но на все расспросы Билл упрямо отмалчивался. Так что за пять недель общения они узнали о нём не больше, чем в тот первый вечер, когда в пьяном трактирном угаре он, соблазняя их в этот поход, раскрыл перед ними свои необычные планы и продемонстрировал старенькую, ветхую карту, якобы найденную им в одном древнем заброшенном монастыре.
- Корабль, плывущий везде, - промолвил Косой. - Это действительно он?
Константин, ничего не ответив, направился к кораблю, на ходу примеряясь, в каком месте на него удобней взобраться.
- Эй! Ты напрасно меня игнорируешь. Я тебе задал вопрос.
Костя, приблизившись к борту, подпрыгнул, пытаясь дотянуться до выступа, образованного, присыпанной пылью, отделкой. Высоковато.
- Эй ты!
Отступив на пару шагов от корабля и не отводя глаз от высокого выпуклого борта, мастер через несколько секунд созерцания пришёл к выводу, что подняться на борт удобней всего будет с кормы.
- Эй!
Он повернулся к корме. Над его ухом пропела, рассекая воздух, острая дага1. Металл зазвенел, встряв под углом в корабельное дерево.
Костя вздрогнул. Косой рассмеялся.
Как он ему надоел! За несколько недель общения со столичным убийцей Константин успел его люто возненавидеть. Более тупого, эгоистичного и хвастливого пижона ему ещё не приходилось видеть.