— Хэлло! Что нового? — спросил я, моргая заспанными глазами.
— Ты теперь знаменитость, — дружелюбно улыбнулся Хоскинс. — Вот только имени твоего никто не знает… Пока. — При этих словах я склонился над газетой, не поднимая ее со стола.
На первой полосе красовались только афишные буквы сообщения об ограблении три дня назад почтового фургона в Лондоне, ограбления средь бела дня.
Шедший из английского банка фургон остановила и загнала в переулок банда одетых в маски вооруженных людей. Весь груз из фургона был тут же перенесен в ожидавшую рядом машину. Преступникам удалось скрыться в неизвестном направлении, хотя и не без борьбы. В короткой кровавой схватке бандиты хладнокровно застрелили двоих — банковского курьера и водителя почтового фургона, храбро вступившего в борьбу с грабителями.
Во время погони автомобиль с бандитами, мчавшийся со скоростью восемьдесят миль в час, сбил у Эдвард Роуд Стейшен ребенка — пятилетнюю девочку. Ее доставили в больницу в критическом состоянии и с очень малой надеждой на то, что выживет. Преследующие полицейские потеряли след где-то в Южном Лондоне. Высказывалось предположение, что золото переправлено на континент. В заключение газета писала:
«Грабители совершили крупнейшее ограбление за последние несколько лет. Представители банка объявили, что похищенное золото на сумму 400 тысяч фунтов стерлингов находилось на пути в аэропорт Хитроу, откуда его рассчитывали направить в Америку. Золото находилось в восьми деревянных ящиках с обычными в подобных случаях королевскими печатями».
Долгое время после этого мы старались не поднимать головы. После наделанного ограблением шума едва ли стоило привлекать к себе внимание властей. Да и некоторый отдых мы заслужили.
Нам за этот рейс до Франции заплатили, как я узнал у Хоскинса, четыре тысячи фунтов стерлингов — один процент от всей украденной суммы денег. Учитывая наши банковские накопления, я решил еще раз посоветовать Хоскинсу выйти из игры.
— Вечно это продолжаться не может, — сказал я. — Нам дьявольски везло. Мы этим пользовались. Пора завязывать.
— Это невозможно, — уже в который раз повторил он в ответ. Мы сидели в Баркли Баттери на Пиккадилли, со вкусом тратя заработанные таким путем деньги. — Да и имеет ли смысл? Работка у нас что надо, так почему бы не сделать на ней бизнес?
— Да потому, что нас в конце концов накроют.
— Но почему? Если мы будем обтяпывать в будущем по одному хорошенькому дельцу в месяц — а это при моих теперешних связях вовсе не трудно, — то сможем делать вполне достаточно денег. Одно дельце в месяц, особенно если его подготовить как следует, вряд ли подведет нас.
— Нет, полиция когда-нибудь доберется до нас. Удивляюсь, как этого до сих пор не произошло, — настаивал я. — Должно же в конце концов привлечь внимание хотя бы то, что мы с тобой столько путешествуем.
— Э, да брось ты! — Хоскинс опрокинул стакан в рот и подозвал официанта, требуя еще один. — Они совсем не такие умники. Далеко им до такой сообразительности. Пока мы разыгрываем из себя яхтсменов-любителей, которые не в силах сопротивляться зову моря, нам ничего не угрожает.
Зов моря… Особую ненависть вызвал тон, с каким Хоскинс произнес эти слова. Море действительно звало меня. Звало всегда. Его слова, небрежно слетевшие с языка, перечеркивали половину моей жизни.
— Ну, знаешь ли, я не собираюсь заниматься такими делишками всю жизнь. Я скоро завяжу, — коротко ответил я.
— И это будет весьма неразумно с твоей стороны, — после некоторой паузы произнес Хоскинс.
Мы уставились друг на друга с нескрываемой ненавистью. Казалась абсурдной сама мысль о нашей совместной деятельности. Я подумал тогда: неужели и другие преступники связаны друг с другом таким же отвратительным образом?.. В глубине души я понимал, что он говорит чистейшую правду: сделав меня своим придатком, он уже никогда не выпустит меня из своей хватки. Если бы я попытался выйти из предприятия, он нашел бы способ навести полицию на мой след. Как ему удалось бы, не замешав при этом самого себя, я не знал. Но был уверен, что он это сделает. В таком я оказался положении, и такой он был человек.
— Что ж, посмотрим… — сказал я неопределенно. Я знал, что спасения нужно ждать только со стороны. На собственные силы рассчитывать я не мог, да и на благие намерения Хоскинса тоже. Последних вообще не существовало в природе. И все-таки я должен спастись. Судьба ли, случайность ли, или… или что-то еще. Так я думал.
Сообщения о серии гнуснейших преступлений, известных под общим названием «Убийства Рейнса», стали главной сенсацией английских газет на несколько недель. С точки зрения газетных издателей, в деле Рейнса имелось буквально все, чтобы повысить тиражи и заработать барыш: кровь, загадочность, ужас, щекочущий нервы обывателям, и огромный публичный скандал. Оказалось, что Рейнс до совершения преступлений находился в желтом доме, но был отпущен на свободу и признан здоровым, причем сделал это целый консилиум известных врачей министерства внутренних дел.