Выбрать главу

Он, как сейчас выяснялось, вообще о многом не подозревал... Считал, что его многолетние усилия разбиваются о стену равнодушия потому лишь, что в стране, активно строящей социализм, никому не интересны камни, падающие с неба. И в самых бредовых фантазиях он не мог предположить, что пресловутая стена возведена преднамеренно – и поверх нее наблюдают за ним весьма внимательно. Наблюдают очень давно, вполне возможно – с 1921 года, с самой первой экспедиции в район Подкаменной Тунгуски...

Интересного в фильме оказалось мало – в основном лес. Тайга. Упавшие деревья, упавшие очень давно – многие ветви отвалились и сгнили, могучие стволы едва просматривались под молодой порослью. Лишь в самом центре гигантского пятна поваленного леса мертвые, лишившиеся сучьев лиственницы и ели устремлялись к небу, словно огромные зубочистки, зачем-то воткнутые здесь рукой великана.

Интересного в фильме оказалось мало, но трое из четырех зрителей всматривались в экран с неослабевающим вниманием. А вскоре заинтересовался и Леонид Алексеевич – этих съемок он никогда не видел. Титры (кино было немым) сообщили: сейчас зрители увидят результаты экспериментов, проводимых на N-ском полигоне под Архангельском.

Леонид Алексеевич поначалу удивился: какое отношение имеет Архангельск к делу всей его жизни? – но быстро все понял. На экране какие-то люди втыкали в землю палочки-хворостинки, затем над их посадками беззвучно (для зрителей – беззвучно) взорвалась динамитная шашка, подвешенная на тонком длинном тросе к чему-то невидимому. Кинокамера продемонстрировала результаты эксперимента, – результаты, даже отдаленно не напоминавшие поваленную в тысячах километрах от Архангельска тайгу.

Еще один опыт, и еще, и еще... Титры бесстрастно сообщали высоту взрыва над землей и мощность заряда. И та, и другая цифры постоянно росли. Причем, надо думать, далеко не все результаты попали на экран.

На последний взрыв не пожалели восьми тонн тринитротолуола. «Пятьсот пудов, – по привычке мысленно перевел Леонид Алексеевич, глядя, как громадный серый аэростат поднимает вверх набитый дремлющей смертью ящик. – Однако...»

Объектом опыта тут служили уже не хворостинки – настоящий лес. Но, хотя молодые сосны и ели в нем не достигли своих взрослых размеров, результат оказался более чем скромен.

На этом, надо понимать, возможности экспериментаторов по увеличению груза взрывчатки, поднимаемой на высоту, иссякли. И фильм завершился – без каких-либо титров, даже без слова «КОНЕЦ». Мелькнули кадры склейки, экран потемнел, и через пару секунд зажглись большие люстры – вернее, сначала едва затеплились, помаленьку набирая яркость, оберегая сетчатку зрителей от светового удара...

Обсуждали фильм в расположенном неподалеку кабинете. В самом главном кабинете страны.

Кроме Леонида Алексеевича и хозяина, одетого в свой знаменитый на всю страну, на весь мир полувоенный френч, присутствовали еще двое в штатском. Один из них – с резкими, словно топором вырубленными чертами лица – похоже, куда больше привык к генеральскому мундиру, чем к пиджаку и галстуку. На втором штатская одежда смотрелась уместнее – однако же и ему носить военную форму было не в диковинку.

– Мы пригласили вас, товарищ Кулик, чтобы услышать мнение главного в стране специалиста по данному вопросу, – сказал хозяин.

Сказал негромко, старательно приглушая резкий акцент, и все равно получилось: «товарыш Кулык»...

* * *

– Скажите, товарищ Кулик, что-нибудь из сделанных вами находок позволяет заподозрить, что в девятьсот восьмом году над тайгой взорвалось нечто, созданное руками человека?

Борис Михайлович наблюдал, как ученый отвечает на вопрос Хозяина – мнется, нервничает, перескакивает с одного на другое... Не лучшая манера поведения на совещаниях у генсека, тот привык, чтобы информировали его кратко, но исчерпывающе. Впрочем, настроение сегодня у Хозяина на редкость благодушное...

Нет, объяснял тем временем Кулик, подобных находок сделано не было. Частицы расплавленного металла, глубоко ушедшие в болотистую почву и разрушенные коррозией, находили. Чего, собственно, и стоило ожидать поблизости от места падения железно-никелевого метеорита. А затем – Борис Михайлович мысленно поморщился – ученый начал говорить о том, про что Хозяин вовсе не спрашивал. О газетной утке, запущенной четверть века назад американской желтой прессой: дескать, взрыв в далекой Сибири стал результатом испытания чудо-оружия, созданного великим Тесла, – исполинского электрического снаряда, пересекшего океан и половину Евразии. Рассказал и о молодом человеке, несколько лет назад рвавшемся в экспедицию Кулика для проверки своей бредовой идеи: над тунгусской тайгой, мол, потерпел катастрофу межпланетный корабль, прилетевший из далекого космоса (Леонид Алексеевич тогда отказал юноше-энтузиасту, посоветовав использовать бурную фантазию для написания фантастического романа). Естественно, делал вывод Кулик, и глупые фантазии заокеанских газетчиков, и бредни доморощенных недоучек всерьез принимать нельзя.

– Тогда что вы скажете про это, товарищ Кулик?

Вождь неслышными, мягкими шагами подошел к столу, развязал тесемки папки – старинной, из пожелтевшего картона, явно дореволюционной – надпись ДЕЛО через «ять»...

Достал два сколотых скрепкой листка, протянул ученому.

Борис Михайлович уже не в первый раз видел именно эту папку именно в этом кабинете. Но о содержимом мог лишь догадываться – задавать прямые вопросы Хозяину не принято. Даже попытаться разглядеть, что написано выцветшими чернилами на папке, маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников не старался.

* * *

Леонид Алексеевич изумленно пробегал глазами столбики цифр, не в вдумываясь в их значения. Его потряс сам факт – наличие у вождя замеров уровня радиации, сделанных на Подкаменной Тунгуске. Абсурд... Неужели там побывала какая-то сверхсекретная экспедиция – да еще умудрилась остаться незамеченной местными жителями? Ведь те, к примеру, годами судачили о визитах Леонида Алексеевича и его коллег...