Я начал спускаться очень медленно, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку, надеясь все же услышать скрежет лопаты. Но его не было, и когда я подошел к двери в кочегарку, я увидел, что лопата валяется на куче угля.
Я позвал Пэтча, но в ответ услышал лишь эхо собственного голоса, едва различимое на фоне рева моря, избивающего корпус судна. Распахивая дверцу топки, я успел усомниться в том, что этот человек вообще существует, а не является плодом моего воображения. Все, что я увидел, это кучку раскаленного добела пепла. Похоже, с тех пор как я ушел, уголь сюда не подбрасывали.
Схватив лопату, начал лихорадочно бросать уголь в попытке заглушить страхи физическими усилиями. Шорох сыплющегося из желоба угля и рев топки принесли мне некоторое утешение.
Но окончательно избавиться от страха мне не удавалось. Он засел глубоко внутри меня. Я бросил лопату, захлопнул дверцу топки и помчался наверх. Я должен был его найти. Мне было необходимо убедиться в его существовании.
Не забывайте, что я адски устал.
На мостике его не было. Но на карте виднелись карандашные пометки — наше новое положение. Кроме того, меня немного успокоил вид моря. По крайней мере, оно было настоящим. Бог ты мой! Настоящие волны! Я вцепился в подоконник под остеклением рулевой рубки и, как зачарованный, наблюдал за вздымающейся за левым бортом волной. Она ударила в корпус корабля и рассыпалась, выбросив в воздух огромный столб пены, в следующее мгновение рухнувшей на палубу и скрывшей из виду все, что на ней находилось. Зеленое море металось на носу корабля. Когда из-под пены снова показались очертания фальшборта и судно попыталось выпрямиться, избавляясь от струящегося во все стороны многотонного груза морской воды, я увидел, что люк переднего трюма представляет собой черное прямоугольное отверстие, зияющее посреди палубы.
Разбросанных досок рядом с ним уже не было, равно как и остатков крышки люка. Судя по всему, все это исчезло уже давно. Я смотрел, как судно качается на волнах, выплескивая из люка воду. Но разгневанное море спешило немедленно восполнить эти потери, снова и снова захлестывая палубу волнами. Нос уже практически ушел под воду. Корабль под моими ногами стал тяжелым и неуклюжим. Я чувствовал, что держаться на плаву ему осталось совсем недолго.
Я оглядел мостик, показавшийся мне особенно пустынным, и меня охватила уверенность в том, что пройдет совсем немного времени, и корабль пойдет ко дну. Штурвал вращался в разные стороны, описывая бесцельные и бессмысленные круги. Поблескивал медью нактоуз. Стрелка телеграфа по-прежнему указывала на «Полный вперед». Эта пустота давила и угнетала. Я развернулся и направился вниз, в каюту капитана. Он сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. На столе у его локтя стояла полупустая бутылка рома. Стакан лежал на полу, и выплеснувшаяся жидкость коричневым пятном впиталась в ковер. Сон разгладил морщины на его лице и смягчил его выражение. Сейчас он казался намного моложе, но по-прежнему выглядел очень измученным, и его правая рука, лежащая на темном подлокотнике кожаного кресла, нервно подергивалась. Два странных синих плаща по-прежнему висели на двери каюты. Из серебряной рамочки мне по-прежнему радостно улыбалась незнакомая девушка.
Огромная волна ударилась о борт, залив иллюминаторы и заслонив от нас дневной свет. Его веки распахнулись.
— Что случилось?
К нему мгновенно вернулась вся его бдительность и осторожность, хотя раскрасневшееся от выпитого им алкоголя лицо все еще было сонным.
— Люк переднего трюма исчез, — произнес я, испытывая странное облегчение.
Он был настоящим, и вся ответственность лежала на нем, а не на мне. А самое главное, я был не один.
— Я знаю, — ответил он. Он выпрямился в кресле, проводя рукой по лицу и запуская пальцы в свою черную шевелюру. — Что я должен сделать? Отправиться на палубу и соорудить новый люк? — Его язык слегка заплетался. — Один раз мы это уже сделали. — Он поднялся из кресла и, подойдя к иллюминатору, остановился, глядя на море. Он стоял спиной ко мне, слегка ссутулив плечи и засунув руки в карманы. — С тех пор как мы прошли Гибралтар, море постоянно штормило, а в трюмы набиралась вода. — Холодный дневной свет сочился сквозь стекло иллюминатора, безжалостно подчеркивая его осунувшиеся черты. — А потом поднялся такой ураган! Бог ты мой! Вот это была ночка!
Он продолжал невидящим взглядом смотреть в иллюминатор.
— Вам лучше еще немного поспать, — произнес я.