— Все мы следуем своей судьбе, любезный! Будь то в море или на суше — смерть возьмет свое. И если она и заглянет в лицо Филиппа, то оно у него не будет таким белым, каково оно у вас сейчас.
— Действительно? — переспросил Шрифтен, которому, казалось, не понравилась такая твердая уверенность молодой и симпатичной женщины. Его взгляд остановился на иконе Богородицы, стоявшей на камине, и он добавил: — Вы католичка, как я вижу… хи-хи!
— Да, мы исповедуем католическую веру! — вмешался Филипп. — Но почему вас это беспокоит? Когда отходит корабль?
— Через неделю… хи-хи! Только одна неделя остается вам на сборы! Только семь дней, чтобы проститься со всеми! Короткий срок… хи-хи!
— Более чем достаточный, — возразил Филипп, поднимаясь. — Можете передать капитану, что я своевременно приступлю к работе. Пойдем, Амина, не будем терять времени!
— Конечно, — отвечала Амина, — но наша обязанность быть гостеприимными. Не будет ли угодно вам что-нибудь освежающее, минхер?
— Через неделю, — повторил Шрифтен, поворачиваясь к Филиппу и не обращая внимания на вопрос Амины.
Филипп кивком подтвердил, что понял, и одноглазый ушел.
Амина опустилась на пуфик. Ее счастье кончилось так неожиданно и так скоро, что перенести это было слишком трудно. Да еще этот одноглазый незнакомец! В его словах и поведении явно было что-то зловещее. Создавалось впечатление, словно одноглазый знал больше, чем другие. Это напугало и потрясло супругов. Но Амина не заплакала. Она лишь прикрыла лицо обеими руками, а Филипп беспокойными шагами начал мерить маленькую комнату. Еще раз в его мозгу вспыхнули почти забытые воспоминания, еще раз он мысленно оказался в темной комнате, еще раз поднял с пола шитье, еще раз отшатнулся от таинственного письма.
Счастливые дни для Филиппа и Амины кончились, и их охватило волнение. Через несколько минут к Филиппу вернулось прежнее самообладание. Он присел рядом с женой и обнял ее. Оба молчали. Они прекрасно знали, о чем думает каждый, и как ни тяжело им было, собирались с силами, чтобы привыкнуть к мысли о неизбежности долгой, а может быть, и вечной разлуки.
Амина заговорила первой. Высвободившись из объятий мужа, она прижала обе руки к сердцу, будто желая умерить в нем щемящую боль, и сказала:
— Поистине, это был посланец из другого мира, Филипп. Разве ты не почувствовал смертельного холода, когда он сидел рядом с тобой? Я ощутила его, как только он вошел.
Филипп, у которого было так же тяжко на душе, как и у жены, не желая еще больше пугать ее, отвечал:
— Не совсем так, Амина. Ты просто вообразила себе что-то. Его неожиданное появление и странное поведение показались тебе необычными. Я же увидел в нем просто человека, который из-за уродливой внешности лишен и домашнего очага, и улыбки женщины, ибо какая женщина улыбнется Богом обиженному! Его очень задело, когда он увидел тебя, и в нем проснулось злое желание лишить других счастья, никогда им не испытанного. Поэтому, Амина, он и вел себя так.
— А если даже я и права, то это все равно ничего не изменит, — отвечала Амина. — Ничто более страшное не изменит твоей участи! Я готова, — продолжала она, прижимая руку к сердцу. — И горжусь, что мой супруг избран для этого благородного дела! — Амина перевела дыхание. — А ты не заблуждаешься, Филипп?
— Нет, Амина, — печально отвечал он, обнимая жену. — Я не сомневаюсь ни в предзнаменовании, явившемся мне, ни в своей силе духа, ни в выборе жены. Это воля Господа Бога!
— Тогда пусть воля Господня исполнится! — произнесла в ответ Амина, вставая. — Первый приступ боли прошел. Мне уже легче, Филипп. Твоя Амина выполнит свои обязанности.
Филипп не отвечал. Некоторое время спустя женщина продолжила:
— Но только одна короткая неделя, Филипп…
— Мне же хотелось, чтобы это был только один день! — прервал ее Филипп. — Одного дня вполне достаточно. Очень рано, слишком рано явился этот одноглазый злодей!
— Не говори так, Филипп, — попросила его Амина. — Я благодарна ему за эту неделю. Она как раз даст мне время понемногу отвыкнуть от своего счастья. Я сознаюсь, что если бы я, как любая другая женщина, стала упрекать тебя, плакать и просить, то хватило бы и одного дня, чтобы обнаружить мою слабость и сделать тебя несчастным. Но твоя верная жена прекрасно знает свои обязанности. Подобно странствующему рыцарю, ты должен отправиться навстречу самым разным опасностям, может быть, даже и смерти, а твоя Амина будет с надеждой и верой смотреть тебе вслед и преданно ждать твоего возвращения…