Барк «Тер Шиллинг», подобно большинству судов той поры, сильно отличался обводами и оснасткой от кораблей наших дней. Он нес полное парусное вооружение[16] и имел водоизмещение около четырех сотен тонн. Днище его было почти плоским, а борта скашивались кверху над водой, так что ширина верхней палубы составляла менее половины ширины трюма.
Все корабли Ост-Индской компании были вооружены, и на верхней палубе барка, освобожденной от груза, располагалось по шесть пушек, стрелявших девятифунтовыми ядрами; узкие орудийные порты имели круглые очертания. Палуба в обе стороны приподнималась и резко уходила вверх на носу и на корме. На баке имелся настил, отделенный кнехтами; он назывался коротким баком, или полубаком. Квартердек венчался надстройкой, выступавшей высоко над водой. Бушприт выдавался далеко вперед и больше напоминал четвертую мачту, тем паче что на нем натягивали квадратный шпринтовый парус и шпринтов-марсель. На квартердеке и выше крепились скобами малые пушки; судя по виду, ими давно не пользовались, но эти орудия, носившие названия кохорнов и паттераро[17], вращались на подставках и наводились железной ручкой в казенной части. Парус на бизань-мачте (ему соответствует спенкер наших дней) управлялся косой латинской реей.
Едва ли нужно добавлять (после такого описания), что тяготы долгого пути усугублялись строением подобных кораблей, которые – пускай при стольких парусах и таком количестве дерева над водой они могли двигаться довольно быстро при попутном ветре – совсем не ловили ветер и замирали в неподвижности, стоило ему задуть не прямо с кормы.
Команда «Тер Шиллинга» состояла из капитана, двух помощников, двух лоцманов и сорока пяти матросов. Суперкарго на борт еще не поднялся. Каюта под кормовой надстройкой предназначалась для него, капитан и помощники обитали в каюте на главной палубе.
Проснувшись на следующее утро, Филип обнаружил, что верхние паруса уже поставлены, а якорь наполовину выбран. Некоторые другие корабли флотилии выстраивались в походный порядок. Погода стояла чудесная, море было спокойным, суета на борту и новизна происходящего ободряли и воодушевляли.
Капитан, минхеер Клоотс, расположился на юте и то и дело рассматривал город в подзорную трубу. Как заведено, во рту у него была трубка, и выдыхаемый им дым время от времени застилал линзы подзорной трубы.
Филип поднялся по трапу и приветствовал капитана.
Минхеер Клоотс был мужчиной дородным, и одежда, которую он носил, немало подчеркивала его тучность. Голову он покрывал лисьей шапкой, из-под которой торчал край красного ночного колпака. Алый плисовый сюртук сверкал большими металлическими пуговицами; под сюртуком была рубаха грубого синего полотна, под нею – зеленая, на размер меньше, причем пола первой выбивалась сзади из-под сюртука. Дополняли облик черные плисовые штаны, светло-синие чулки камзольной ткани, башмаки с серебряными пряжками. Объемистый живот был обтянут широким поясом, холщовый фартук спускался широкими складками почти до колен. На поясе висел нож с широким лезвием в ножнах из акульей кожи.
Рост капитана не уступал его тучности, черты круглого лица казались мелкими в сравнении с плотным телосложением. Ветер ерошил его тронутые сединой волосы, а капитанский нос, почти без горбинки, алел на кончике – явно вследствие частого употребления горячительного. Клоотс редко выпускал изо рта трубку, разве что когда отдавал приказы или когда требовалось набить ее заново табаком.
– Доброе утро, сынок, – поздоровался капитан, на миг извлекая трубку. – Нас задерживает суперкарго, который не слишком-то спешит взойти на борт. Шлюпка до сих пор ждет его у причала, так что с якоря мы снимемся последними. Жаль, что компания заставляет нас брать этаких пассажиров. Как по мне, они только вредят делу, но на суше думают иначе.
– А чем занимается суперкарго? – спросил Филип.
– Он должен присматривать за грузом и за его доставкой. Сводись все к этому, было бы не так скверно, но ведь они вмешиваются во все дела, так и норовят устроиться получше, королей из себя корчат, зная, что мы не осмелимся возражать. Еще бы, одного их слова достаточно, чтобы корабль вычеркнули из списков компании. А от нас требуют, чтобы мы принимали их со всем почетом. Мы даже салютуем залпом пяти пушек, когда суперкарго поднимается на борт.
– Вы что-нибудь знаете о человеке, которого мы ждем?
– Лично не знаком. Но капитан, с которым он ходил раньше, рассказывал, что этот малый страшится моря, зато много воображает о себе.
– Поскорее бы он появился, – вздохнул Филип. – Прямо не терпится тронуться в путь.
17