Хотя к такого рода историям обычно добавляют, что на подобных хуторах достатка не было.
Выходцами с того света называют тех, кто сам выходит из могилы после смерти из-за желания кому-либо отомстить, любви к изменившей им супруге или невесте или любви к деньгам; говорят, что тех, к кому их душа больше всего лежала при жизни, они преследуют вплоть до девятого колена, всячески досаждают им, пытаются лишить их жизни, вредят их хозяйству, мучат посторонних людей, пришедших в их жилища; есть даже рассказы о фюльгьях, которые являлись людям в дурных снах, заставляли скотину валиться с ног и болеть. Но если с обладателями таких призраков-спутников ссорились и упрекали их, то призраки, по слухам, переставали беспокоить упрекающих. Некоторые из тех, за кем следовали эти привидения, должны были каждый день давать им еду, чтобы избавить себя от их происков.
Всё это и, соответственно, неприятности, преследовавшие род, называлось дисами.[52] Смысл этого слова становится более ёмким, если учесть, что им обозначали всё неприятное и непреодолимое в жизни, всё, что можно было бы назвать злой судьбой, как, например, неудачи или болезни, появление которых связывали с происками нечистых духов. Но в остальном представления о дисах туманны.
Сила драугов возрастает
(Jón Árnason, 1956–1961, III)
Когда на кого-нибудь напускают призрака, который будет преследовать его самого и его род, нельзя допустить, чтобы этот призрак попробовал на вкус кровь того, к кому его послали, или его родственников, потому что, если призраку это удастся, его сила возрастёт настолько, что он станет вдвое неистовее и неодолимее. Сигурд Живописец рассказывает, что в Скагафьорде все боялись, что так выйдет с Кеплавикским Моури. И вот однажды (это заметил один духовидец) призрак успел отведать крови Кеплавикского рода, когда одному человеку из этого семейства пускали кровь, и потом этот призрак не давал им покоя.
Восемнадцать «посланцев» разом
(Jón Árnason, 1956–1961, III)
Когда-то жили два бонда, которые были лютыми врагами; в этом рассказе не говорится, из-за чего между ними пошла вражда. Они жили в разных четвертях страны: один на юге, другой на севере, в Эйафьорде, на Равнине. Северного бонда звали Сигфус.
Однажды утром в воскресенье он проснулся рано и долго не вставал с постели. А так как он был колдун и духовидец, то заметил, как с запада через Икснадальсхейди (пустошь в Бычьей долине) быстро движутся восемнадцать человек, паря над землёй. Так как он был сведущ в колдовстве, то догадался, кто они такие и что их, скорее всего, послал его враг с юга.
Сигфус мигом оделся и пошёл на кладбище. Там он поскорее поднимает из могилы одного покойника, снаряжает его и наделяет такой большой силой, какой только может. Сигфус понимает, что поднять из могил ещё кого-нибудь уже не успеет, и выходит навстречу посланцам с ним одним, ведь принимать их в своём доме он вовсе не собирался.
Когда они отдалились от дома, между Равниной и Осиновым холмом они встретили призраков, но их было всего семнадцать. Сигфус спросил их: разве их не было восемнадцать, когда они переходили хейди? Призраки ответили, что да, но одного они съели, потому что хозяин дал им слишком мало еды на дорогу. Они были в часе ходьбы от Икснадальсхейди, когда встретили Сигфуса; а этот путь длиной в день.
И тут между ними завязалась битва. Сигфус встал со своим призраком спиной к спине, чтобы тот прикрывал его сзади. Сигфус убил всех вражеских призраков, но своего призрака тоже потерял: они все ушли под землю.
Их встреча произошла в одной ложбине, на полпути между Равниной и Осиновым холмом, она и по сей день называется «Чёртова ложбина».
Призрак напоролся на нож
(Jón Árnason, 1956–1961, III)
Симон Тейтссон был малоземельным крестьянином и жил на хуторе у моего прадеда Снорри Йоунссона в Ватнагарде около 1780 года.
Он отправился в Средние жилища к тамошнему бонду Бьёртну, чтобы тот направил ему нож для разделки рыбы, так как Бьёртн был кузнецом. Симону надо было проехать мимо кладбища на Выселках. Время уже близилось к вечерне.
Едва он добрался до кладбища, как увидел, что перед ним взад-вперёд вышагивает человек. Симон не понял, что тот делает, но ему стало любопытно посмотреть. Он подходит к кладбищу и кладёт руку на ограду: локтем опирается на неё, а в этой же руке у него нож, и остриё торчит вперёд.
52
В древнескандинавской мифологии дисы — низшие женские божества, никак не соотносящиеся с преследующими людей злобными призраками, с которыми связывает их собиратель исландского фольклора. Очевидно, здесь мы сталкиваемся с характерной для христианского сознания тенденцией видеть злых духов в любых существах, вера в которых сохранилась с языческих времён.