— Куда ты, — спросил преподобный Йоун, — и зачем?
— В Годадалир, к пасторше, — отвечает Моури.
— Дальше ты не пойдёшь, — сказал пастор, а Моури ни в какую.
Моури согласился подчиниться лишь с тем условием, что пастор отдаст ему своё пальто и сапоги.
— Сапоги бери, — сказал пастор, — а пальто ты не получишь.
И они договорились, что Моури нельзя будет входить в Скагафьорд до тех пор, пока он не сносит сапоги полностью. С тех пор Моури так и носил эти сапоги, и они долго-долго не снашивались, но в конце концов всё же истёрлись, и один духовидец заметил, что в последний раз от них оставался только кусок левого голенища над щиколоткой. Моури сдержал данное слово и не объявлялся на севере страны, пока у него оставался этот обносок.
Но прошло не так уж много времени, и Моури пришёл в Годадалир и принялся измываться над пасторшей, а ещё он убивал у пастора скотину. Преподобный Йоун Бенедиктссон крепко дружил с поэтом Хьяульмаром из Боулы[67], и бывало, когда преподобному Йоуну становилось невмочь от бесчинств Моури, он обращался к Хьяульмару, чтобы тот нашёл на призрака управу. Хьяульмар охотно соглашался помочь пастору, но ничего не выходило, потому что на Моури мало что действовало. И всё же от слов и дел Хьяульмара он присмирел настолько, что прекратил убивать пасторский скот.
Как известно, Моури следовал за Магнусом Кортссоном буквально по пятам. Однажды Магнус отправился в Рейкьявик и решил остановиться на ночлег на хуторе Скрёйтхоулар на Кьяларнесе. Он добрался туда только поздно вечером, когда все уже легли спать. Магнус постучал в окошко, но хозяева спали так крепко, что разбудить их не удалось. А поскольку он хорошо знал этот хутор, то отправился в хлев, устроился там в пустом стойле и проспал ночь в нём. Когда все встали, он пошёл в дом; там его хорошо приняли и угостили кофе в бадстове.
Перед кроватью супругов стояла колыбель, а в ней ребёнок, но он лежал совсем тихо. После кофе мать пошла проведать ребёнка — он был мёртв. В последний раз мать слышала его плач поздно вечером накануне, но ничего странного не заметила; только на шейке у ребёнка были синие пятна, словно от пальцев.
Вскоре Магнус отправился в хлев вместе с хозяином, который собрался задать корм коровам, но когда они пришли туда, то обнаружили одну корову мёртвой в своём стойле. У неё были очень длинные рога, и она лежала, загнув голову под себя, так что один рог пронзил ей сердце. Это показалось всем невероятным.
Моури нередко убивал скотину, но чтобы от его рук погибло человеческое существо — такого никогда не слыхали, кроме того единственного раза. Это попытались скрыть от Магнуса, который и так был огорчён из-за проделок Моури на том хуторе, куда зашёл.
Через три года, в 1951 году, Оулав Хатльдоурссон жил на улице Фрамнесвег (улица Переднего Мыса), в доме по соседству с Эйди (Перешейком) на Сельтьярнарнесе. Однажды вечером, когда он уже лёг спать, он увидел у изголовья кровати своего старого знакомого, Ирафетльского Моури. Он ничего не делал, просто спокойно стоял. Он совсем истёрся, стал не выше спинки кровати, и такой тщедушный, почти бестелесный, ведь он добросовестно преследовал род Корта вплоть до девятого колена, как ему было велено вначале. Он просто стоял у кровати — с волосами белоснежными, как конский хвост, и его чёрные глазницы едва посверкивали. Вскоре он развалился на части и исчез.
А в середине дня к Оулаву пришёл его добрый знакомый — из рода Корта. Потом и сам этот человек, и другие его родичи приходили к Оулаву, но Моури он больше так и не видел, поэтому считается, что век Моури истёк.
«Бедолаги, которых он преследовал, — они ведь ничего не могли с этим поделать», — сказал Оулав в последний раз.
Этими словами история Ирафетльского Моури закончилась.
Лалли из Хусавика
(Jón Árnason, 1956–1961, I)
Историю, записанную здесь, рассказывают те, кто считает, что этот драуг был впервые поднят из могилы на кладбище в округе Хёвди во времена хусавикского пастора Кетиля Йоунссона, то есть где-то в середине XVIII века. Кетиль был женат на дочери утонувшего пастора Магнуса и Оддни, которая потом вышла за пробста Торлейва Скафтасона.
Говорят, жену у Кетиля хотел отбить другой; он-то будто бы и наслал этого призрака на пастора или на пасторшу. Те, кто утверждал, что видел Лалли, рассказывали, будто он ходил в сутане и в парике под треуголкой, поэтому его принимали за священника или за какую-нибудь другую важную персону. Но преподобный Кетиль умел оборонить и себя, и жену, поэтому призрак не мог им навредить. Однако считается, что юная дочь Кетиля утонула как раз по вине этого Лалли; теперь место, где она погибла, называется в память о ней — пруд Ингунн.
67
Хьяульмар из Боулы (Bólu-Hjálmar; 1796–1875) — исландский народный поэт. В его творчестве преобладают формы, типичные для традиционной устной поэзии (наиболее известное произведение — «Римы о Хрольве Пешеходе»), но есть и черты романтизма, пришедшего в исландскую словесность (прежде всего в книжную) в период его жизни. Биография Хьяульмара настолько же примечательна, насколько и его поэзия: он происходил из беднейшего слоя населения, всю жизнь скитался, а под старость был взят на попечение сельской общины. При жизни за Хьяульмаром закрепилась слава kraftaskáld — поэта, чьи стихи имели магическую силу (так, в юности он был привлечён к суду за то, что сочинил на пастора нид, то есть стихотворное проклятие). Также в народе ходили рассказы о его взаимоотношениях со сверхъестественными существами и колдунами, в частности о том, будто он водил дружбу с Торгейром, создавшим Торгейрова бычка (см. одноимённую быличку), и получил от него колдовскую книгу. (Наиболее подробная биография Хьяульмара: Brynjúlfur Jónsson frá Minna-Núpi. Bólu-Hjálmarssaga. 1911.)