Какие-либо характерные черты, отличающие поэзию призраков от стихотворений, сложенных живыми людьми, в этих висах не прослеживаются. (Разумеется, за исключением чисто содержательной стороны: описаний могильного холода, рассуждений о бренности земной жизни и т. п.) Хотя в небольшом количестве вис, сочинённых призраками, всё же видна формальная особенность, не свойственная поэзии живых людей: повторы отдельных слов и целых строк, — создаётся впечатление, что призраки заикаются. (Таковы стихотворные вставки в текстах «Матушка моя в хлеву!», «Дьякон с Тёмной реки», «Йоун Побродяга».)
В более поздних текстах, особенно в современных, стихотворные вставки отсутствуют. Очевидно, это объясняется не угасанием поэтической традиции, а тем, что изменился характер общения людей с призраками.
Хотя включённые в эту книгу тексты объединены по содержательному признаку, генетически они неоднородны. Фактически они представляют собой собрание под одной «крышей» произведений разных жанров. Некоторые былички о призраках имеют прямые соответствия в фольклоре других народов, но в иных жанрах. Так, «Дьякон с Тёмной реки» воспроизводит сюжет распространённой у многих европейских народов баллады о женихе-мертвеце. Текст «О Йоуне Бесстрашном» настолько перекликается с волшебной сказкой из сборника братьев Гримм «О том, кто ходил страху учиться», что это сходство было отмечено еще при первой записи во второй половине XIX века. В тех быличках, которые не образуют параллели к известным фольклорным сюжетам, а являются рассказами о личном уникальном опыте общения рассказчика с призраком, также можно легко выделить определённые сюжетные схемы. (Отдельную группу составляют былички, в которых умерший является кому-то из своих близких (иногда во сне), чтобы сказать о своей смерти; о мертвеце, который мстит тому, кто плохо обошёлся с ним при жизни: о покойнике, преследующем того, кто непочтительно отнёсся к его останкам; о фюльгье, предвосхищающей приход своего хозяина…) Такая унифицированность может говорить либо об устойчивости в фольклорной традиции определённых сюжетных схем, либо о том, что само поведение призраков стандартно. Какого-либо указателя мотивов или сюжетов исландских быличек пока не существует, но совершенно очевидно, что у быличек о каждом виде существ, известном в исландском фольклоре, есть свои излюбленные сюжеты. При этом некоторые былички о призраках приобретают черты, более характерные для других жанров словесности.[13] Есть примеры текстов, пограничных между быличкой и сагой, между быличкой и анекдотом; тексты, у которых больше родства с поэтической традицией, чем с несказочной прозой, когда рассказ о явлении призрака служит всего лишь обрамлением для висы, которая может существовать отдельно. (Так, виса из былички «Матушка моя в хлеву!» известна, пожалуй, даже больше, чем сама быличка, и часто поётся в качестве самостоятельной песни, — например, её охотно включают в свой репертуар различные хоры.)
Былички о призраках не остаются замкнутым в себе явлением исландского традиционного фольклора, часть их вошла в исландскую письменную литературу. Так, поэт Стефаун Г. Стефанссон (1853–1927) создал стихотворение по мотивам былички «Йоун Побродяга», а другой известный исландский автор — Эйнар Бенедиктссон (1864–1940) обращался в своём творчестве к сюжету о Сольвейг с хутора Миклабайр. О народном поэте Хьяульмаре из Боулы (1796–1875) сказано, что он водил дружбу с Торгейром, создавшим Торгейрова бычка, и общался с различными потусторонними существами. Многочисленные цитаты из стихотворений, произносимых призраками, стали в исландской словесности крылатыми фразами.
Если посмотреть на тексты, как классические, так и новые, которые известны нам на уровне современности, картина будет следующая:
ВОСПРИЯТИЕ БЫЛИЧЕК О ПРИЗРАКАХ В СОВРЕМЕННОЙ ИСЛАНДСКОЙ КУЛЬТУРЕ
Традиция рассказов о призраках и вера в них процветают по сей день даже в условиях современного урбанизированного Рейкьявика. Так, автор этих строк во время своего пребывания в Исландии одно время жил в старом студенческом общежитии в Рейкьявике, где студентам неоднократно являлись странные видения и слышались звуки, которым невозможно было найти рационального объяснения. Реакция моих исландских знакомых на эти странности была однозначной: «Да, в старых домах часто ходят привидения». Истории о призраках в современной Исландии — не только достояние устной традиции, представляющей интерес лишь для фольклористов и любителей мистики. Сообщения о контактах людей с привидениями встречаются даже в центральной исландской прессе.
13
Это могут быть былички о других существах, например об альвах («Привидения в грузовиках»), что характерно для позднего фольклора, когда различия между традиционными жанрами уже стираются и рассказчик не вполне отдаёт себе отчёт в том, с каким именно видом сверхъестественных существ он столкнулся.