Европейские правители использовали эту революционную технологию, эту новую морскую модель, чтобы пересечь под парусом моря, исследовать и покорить международные воды, чтобы торговать, бороться, захватывать новые земли, грабить чужие страны и строить свои империи. При этом они сражались друг с другом так же отчаянно, как и с чужеземцами. В значительной степени благодаря галеону и, в конечном итоге, трехмачтовому, оснащенному пушками судну они установили новый капиталистический порядок. Они быстро стали хозяевами всей планеты, о чем сказал капитану невольничьего судна Хью Крау африканский правитель города Бонни: «Бог сделал вас мудрыми, чтобы вы построили большие корабли» [48].
Корабли, таким образом, стали основой глубоких, взаимосвязанных экономических изменений, необходимых для развития капитализма: захват новых земель, пленение миллионов людей и их транспортировка в регионы, ориентированные на развитие рыночной экономики; развитие горнорудной промышленности и золотодобычи, появление плантаций табака и сахара; развитие международной торговли; и, наконец, накопление богатства и капитала в невиданных прежде масштабах. Медленно, беспорядочно, неравномерно, но с несомненной силой начали развиваться мировой рынок и международная капиталистическая система. Каждая фаза этого процесса, от появления до развития производства, торговли и строительства нового экономического порядка, потребовала многочисленных флотилий, способных транспортировать невольников-чернорабочих и новые предметы потребления. «Гвинейцы» стали опорой этой системы.
Особое значение невольничьих судов было связано с другим основополагающим учреждением современного рабства — с плантацией как формой экономической организации, которая возникла в средневековом Средиземноморье и распространилась на восточные атлантические острова (Азорские острова, Мадейру, Канарские острова и острова Зеленого мыса). Плантации в новом виде появились в Новом Свете, особенно в Бразилии, Карибском море и Северной Америке в течение XVII столетия [49], где производство сахара в 1650-е гг. создало чудовищную потребность в рабочей силе. В течение последующих двух столетий корабль за кораблем доставляли человеческий груз, в результате чего росло число африканских рабов, которых плантаторы покупали, собирали в большие группы и с помощью насилия вынуждали производить в огромных масштабах товары для мирового рынка. Действительно, как писал С. Л. Р. Джеймс о рабочих в Сан-Доминго (современное Гаити), «работая и живя сотнями вместе на огромных сахарных фабриках, которые покрывали Северную равнину, они были ближе к современному пролетариату, чем любая группа рабочих, уже существующих в то время». К 1713 г. такие плантации стали «самым значительным продуктом европейского капитализма, колониализма и морского владычества» [50].
Одна машина служила другой. В 1773 г. Плантатор из Вест-Индии писал, что плантация должна быть «хорошо сконструированным механизмом, состоящим из многих колес, которые вращаются по-разному, но в конечном итоге приводят к достижению великой цели» [51].
Эти колеса вращали африканцы, а «великая цель» была беспрецедентным накоплением капитала в мировом масштабе. Как основная часть «комплекса плантации», невольничье судно помогло североевропейским государствам, Великобритании в частности, выйти из национальных экономических пределов и, по словам Робина Блэкберна, «открыть индустриальное и глобальное будущее» [52].