Дети подбежали к иллюминаторам и принялись смотреть наружу. Они ахнули, увидев, на какую высоту забрались. Матери стояли у них за спиной, испуганно глядя на оставшуюся внизу твердь.
Он приблизился к ним.
— Как высоко, — сказала его дочь.
Он легонько потрепал ее по голове.
— Высоко, — согласился он.
После чего резко отвернулся и подошел к панели управления. Постоял над ней, сомневаясь. Он слышал, как кто-то подходит к нему сзади.
— Может быть, сказать детям? — спросила его жена. — Может быть, им лучше знать, что они видят это в последний раз?
— Хорошо, — согласился он. — Скажи им.
Он ожидал услышать ее шаги. Шагов не было. Он развернулся. Она поцеловала его в щеку. Потом отошла, чтобы сказать детям.
Он переключил рычаг. Глубоко в недрах корабля искра воспламенила топливо. Сжатые газы рванулись из вентилей. Переборки задрожали.
Он услышал, как заплакала его дочь. Постарался не слушать. Протянул дрожащую руку к рычагу, потом быстро оглянулся. Все они смотрели на него. Он положил руку на рычаг и передвинул его.
Корабль подрожал короткое мгновение, после чего они ощутили, как он гладко скользит по наклонной плоскости. Он устремлялся ввысь, все быстрее и быстрее. Все слышали, как свистит за бортом ветер.
Он видел, как дети придвинулись к иллюминаторам и снова стали смотреть.
— До свидания, — кричали они. — До свидания.
Он устало опустился в кресло рядом с панелью управления. Краем глаза увидел, как сосед присел рядом с ним.
— А ты знаешь, куда именно мы летим? — спросил сосед.
— Здесь есть карта.
Сосед взглянул на нее. От удивления его брови поползли вверх.
— Другая солнечная система, — произнес он.
— Верно. И там атмосфера как у нас. Там мы спасемся.
— Человечество спасется, — сказал сосед.
Он кивнул и перевел взгляд на остальных. Они все еще смотрели в иллюминаторы.
— Что? — переспросил он.
— Я спросил, — повторил сосед, — к какой из этих планет мы направляемся?
Он склонился над картой, указывая пальцем.
— Вот к этой маленькой, — ответил он. — Рядом с этой луной.
— Вот эта, третья от солнца?
— Точно, — подтвердил он, — Эта. Третья от солнца.
Когда бодрствующий засыпает
Если бы кто-нибудь пролетел над городом в это время суток, которые ничем не отличались от любых других суток три тысячи восемьсот пятидесятого года, он мог бы подумать, будто все живое исчезло.
Проносясь над сверкающими шпилями, он напрасно высматривал бы какие-нибудь следы человеческой деятельности. Он пристально вглядывался бы в бесконечные ленты скоростных шоссе, продернутые друг через друга подобно нитям гигантского ткацкого станка. Но не увидел бы автокаров, не увидел бы ничего, кроме пустынных переулков и огней светофоров, сменяющихся без какого-либо смысла.
Нырнув поглубже и начав петлять между сверкающими башнями, наблюдатель увидел бы движущиеся дорожки, размеренно вращающиеся огромные уличные вентиляторы, которые нагнетают теплый воздух зимой и прохладный — летом, открывающиеся и закрывающиеся крошечные двери, парковые фонтаны, ритмично выбрасывающие в небеса водяные столбы.
Чуть дальше, и он оказался бы над обширным открытым пространством, где перед своими ангарами выстроились рядами сверкающие обшивкой космические корабли. Еще дальше наблюдатель заметил бы проблеск реки, покоящиеся вдоль берега суда, прозрачные клубы пара, поднимающиеся от кормы благодаря никогда не прекращающейся работе вентилей.
И снова он взмыл бы над городской застройкой, высматривая хоть какие-нибудь признаки жизни на широких проспектах, в паутине улиц, в упорядоченном узоре жилых кварталов, в стальной цитадели делового района.
Поиски были бы бесплодны.
Всякое движение внизу производилось лишь механизмами. И, поняв, что это за город, наблюдатель перестал бы высматривать людей, его взгляд выхватил бы из пейзажа приземистые металлические конструкции, расположенные в километре друг от друга. В этих круглых строениях помещались не знающие отдыха машины, гудящие слуги горожан.
Это машины делали все: очищали воздух, приводили в движение дорожки и открывали двери, посылали синхронные импульсы светофорам, управляли фонтанами и космическими кораблями, судами на реке и вентиляторами.
Машины, на непогрешимую безотказность которых обитатели города возлагали свои надежды.
В данный момент эти обитатели отдыхали в своих комнатах, на пневматических лежаках. И музыка, звучащая из их стенных колонок, прохладный бриз, веющий от их домашних вентиляторов, сам воздух, каким они дышали, — все это производили машины, безупречные, надежные, безотказные.