Он прошел вдоль стола и тронул ее руку:
- Ты расскажешь это так, как захочешь. Я здесь и намерен тебя слушать. У нас есть время. Этот день у тебя выходной - ты сама сказала. Поэтому давай помедленнее. Если я усну, ты поймешь, что слишком далеко отошла от темы. Ладно?
Андерсон улыбнулась и расслабилась на глазах. Гарденер хотел снова спросить, что было в лесу. И, более того, - кто такие они. Но подумал, что лучше бы подождать. Все неприятности случаются с тем, кто ждет, подумал он, и, после паузы, собравшись с мыслями, Бобби продолжила.
- У Чипа Маккосланда три или четыре курятника - об этом я начинала говорить. За пару долларов я могла купить столько коробок от яиц, сколько хотела, даже несколько больших листов упаковок для яиц. В каждом из этих листов по десять дюжин ячеек.
Андерсон весело засмеялась и прибавила нечто такое, от чего у Гарденера тело покрылось гусиной кожей.
Хэвен не использует и одной из них пока, но когда я сделаю, я думаю, у нас будет достаточно энергии для всего Хэвена, так что мы обойдемся без внешней электроподачи. И еще останется для Альвиона и большей части Трои.
- Ну вот, у меня здесь проходит ток - Боже, я перескакиваю с предмета на предмет - и у меня уже есть приспособление, прицепленное к пишмашинке - и я действительно поспала, ну, во всяком случае, вздремнула - и примерно в это время мы вошли, да?
Гарденер кивнул, все еще пытаясь справиться с мыслью о том, что проскользнувшее утверждение Бобби о том, что из 120 D-эле-ментов она может сделать "машинку", снабжающую энергией три близлежащих городка, может оказаться правдой и бредом в равной степени.
- Приспособление за пишущей машинкой работает... - Андерсон нахмурилась. Ее голова чуть приподнялась, будто она прислушивалась к голосу, которого не слышал Гарденер. - Легче показать тебе. Поди туда и вставь листок бумаги, ладно?
- Ладно, - он направился к двери в комнату, потом обернулся на Андерсон:
- А ты не пойдешь? Бобби улыбнулась:
- Я останусь здесь, - сказала она, и тогда Гарденер понял. Он понял это, и даже осознал на каком-то из ментальных уровней, где действует чистая логика, что так могло быть - не говорил ли сам бессмертный Холмс, что когда вы исключите невозможное, вы должны поверить в то, что останется, как бы невероятно оно ни выглядело? И ведь действительно был новый роман, лежащий там, на столе, около того, что Бобби иногда называла "мой словесный аккордеон".
Да, кроме машинок, пишущих книги сами по себе, старина Гард. Знаешь, что еще мог бы сказать бессмертный Холмс? Что факт существования романа, лежащего рядом с машинкой, плюс тот факт, что ты никогда не видел этого романа раньше, не значит, что этот роман новый. Холмс сказал бы, что Бобби написала эту книгу когда-то раньше. Потом, когда ты ушел, и Бобби подвинулась рассудком, она достала ее и положила рядом с машинкой. Она может верить в то, что тебе говорит, но это не значит, что это правда.
Гарденер дошел до того загроможденного угла комнаты, который служил Бобби рабочим местом. Он был довольно удобно расположен, так что она могла, просто качаясь на стуле, брать с книжной полки, все, что хотела. Он слишком хорош для "романа из ящика".
Он знал, что бессмертный Холмс сказал бы также и об этом: да, он бы согласился, что "Бизоньи солдаты" вряд ли "роман из ящика", но на утверждение о том, что можно написать роман за три дня и не сидя за машинкой, а чередуя короткий сон с приступами бешеной активности, ответил бы, что это, черт возьми, абсолютно невозможно.
Кроме того, роман вовсе не был вытащен из какого-нибудь ящика. Гарденер знал это абсолютно так, как он знал Бобби. Бобби была бы так же неспособна мириться с тем, что хороший роман лежит в ящике, как сам Гард был неспособен оставаться спокойным при обсуждении вопросов о ядерной энергии.
Отвяжись, Шерлок, и уезжай-ка в своем двухколесном кебе вместе с доктором Ватсоном. Боже, как хочется пить!
Желание - срочная потребность - пить вернулось в полной и пугающей мере.
- Ты там, Гард? - окликнула Андерсон.
- Да.
В это время он внимательно рассматривал моток компьютерной бумаги. Он свободно свисал вниз. Он посмотрел за пишущей машинкой и действительно обнаружил еще одно "приспособление" Бобби. Это было меньше - в половину коробки из-под яиц, в которой не были заполнены две последние ячейки. D-элементы стояли в остальных четырех, каждый плотно закрыт колпачком (приглядевшись, Гард решил, что это остатки оловянных консервных банок, аккуратно обрезанных), каждый с проводом, идущим из-под колпачка к "плюсу".., один красный, один синий, один желтый, один зеленый. Провода вели к другой плате, которая, как казалось, могла быть взята из радио. Она была установлена вертикально, зажатая между двух коротких плоских кусочков дерева, приклеенных к панели. Эти кусочки дерева, немного похожие на желобки для мела у классной доски, были до смешного знакомы Гарденеру, но некоторое время он не мог опознать их. Потом вспомнил. Это были подставки, на которые выкладывают буквы, когда играют в "Эрудит".
Один единственный провод почти такой же толстый, как провод переменного тока, шел от платы к пишущей машинке.
- Вставь бумагу, - напомнила Андерсон. Она смеялась. - Об этом-то я почти забыла - ну, не глупо ли? Тут они не помогали, и я чуть не сошла с ума, пока не нашла решения. Один день я просидела на ликерах, желая, чтобы мне только попался один из этих проклятых словогрызов, а когда я добралась до туалетной бумаги.., эврика! Как я была ошеломлена!.. Заправь бумагу, Гард!
Нет. Надо выбираться отсюда прямо сейчас. Поймаю машину, и - в Хемпден, а там так надерусь, чтобы никогда уже не вспоминать об этом. Я и знать уже не хочу, кто такие "они".
Вместо этого он потянул рулон бумаги, пропустил перфорированный край первого листа под ролик и повернул круглую ручку сбоку старой машинки, чтобы зажать лист. Сердце билось тяжело и учащенно.
- Готово! - крикнул он. - Хочешь, чтобы я.., что-нибудь включил?
Он не видел никакого выключателя, а даже если бы и видел, то не захотел бы к нему прикасаться.
- В этом нет нужды, - откликнулась она. Гард услышал щелчок. За ним последовало жужжание - звук, напоминающий моторчик детского электропоезда.
Зеленый свет полился из пишущей машинки Андерсон.
Гарденер непроизвольно отшатнулся назад на негнущихся ногах. Этот свет струился между клавиш странными рассеивающимися потоками. По бокам "Ундервуда" были стеклянные панели, и сейчас они светились, как стенки аквариума.
Вдруг клавиши машинки стали сами собой нажиматься, двигаясь вверх и вниз, как клавиши механического пианино. Каретка стремительно сдвинулась с места, и буквы посыпались на строку:
На дне морском мой отец лежит
Щелк! Клац!
Каретка вернулась.
Нет. Я не вижу этого. Я не верю, что могу видеть это.
С двумя жемчугами в глазницах пустых
Тошнотворный зеленый свет сочился сквозь клавиатуру и проливался на слова, как свет люминесцентной лампы. Щелк! Клац! Пиво "Рейнгольт" всему пиву - пиво
казалось, строка появилась через секунду. Клавиши стучали так быстро, что сливались воедино. Как будто смотришь новости, автоматически печатающиеся телеграфным аппаратом.
Вспомни "Рейнгольт", покупая пиво!
Боже мой, неужели она в самом деле делает это? Или это розыгрыш?
Своим пошатнувшимся перед лицом нового чуда умом он осознал, что изо всех сил стремится к точке зрения Шерлока Холмса - розыгрыш, конечно, это розыгрыш, плод нервного срыва бедной Бобби.., очень плодотворного нервного срыва.
Щелк! Клац!
Пронеслась каретка.
Это не розыгрыш, Гард.
Каретка вернулась, и клавиши напечатали перед его вытаращенными, широко раскрытыми глазами: