Гиллеспи слегка покачнулся, сжимая руками виски. Галактическая буря продолжала разрастаться.
— Должно быть, Майк наблюдает это снизу, — сказал Сердженор отчасти самому себе. — Мы ведь по-прежнему находимся в тисках его двиндлара, как ты думаешь? Это циклический процесс, точно так же и все во вселенной. Он сжал нас в ничто, а потом — поскольку соблюдается закон сохранения — что-то произошло… например, знаки поменялись… мы перешли от микро к макро, от нуля к бесконечным измерениям.
— Дейв! — взмолился Гиллеспи. — Помедленнее, а?
— Эл, то, что ты видишь, это — вселенная. На самом деле она не становится больше — она сохраняет свои естественные размеры, а мы сжимаемся обратно в нее. Сейчас «Сарафанд», может быть, в тысячу раз больше вселенной. Но скоро корабль будет такого же размера как вселенная, потом мы сожмемся до размера всех галактик, составляющих вселенную, потом будем размером с одну галактику, с одну звездную систему, потом вернемся к нормальному, но только на мгновение, потому что мы попадем обратно в зону двиндлара, и будем продолжать сжиматься до тех пор, пока не придем к нулю… А потом… ПРОЦЕСС ПОЙДЕТ С САМОГО НАЧАЛА!
Послышался звук тяжелых шагов по металлу, и на лестнице появился Сиг Карлен со стаканом пива в руке.
— Почему вы, двое индивидуумов, отказываетесь… ЧТО ЭТО?
Сердженор взглянул на облако бриллиантовых брызг, чей периметр теперь расширялся вдоль ангара со скоростью пешехода, потом на Гиллеспи.
— Расскажи ему, Эл. Я хочу услышать это от кого-нибудь другого.
К тому времени, когда экипаж «Сарафанда» собрался в кают-компании и протрезвел с помощью капсул Антокса, вселенная была уже больше корабля.
Через пол фонтанировал непрекращающийся дождь галактик, проходя через стол, кресла, людей, выходя через потолок на верхние палубы корабля. Невооруженному глазу галактики казались слегка расплывчатыми звездочками, но при исследовании под микроскопом было прекрасно видно, что они являлись маленькими линзообразными или спиралевидными образованиями, щедро разбросанными в пространстве безумным создателем.
Сердженор сел за длинный стол, ошеломленно наблюдая за пылинками света, проходящими сквозь его ладони, и попытался представить, что каждая состоит из сотни или более звезд, и что бесчисленное множество их является очагами цивилизаций.
После первой вспышки вдохновенного понимания наступила апатия. Он не мог контролировать собственную реакцию — его бросало то в жар, то в холод, от восторга к унынию. Секунду назад он был обычным человеком, в следующую же превращался в великана невообразимых размеров, чье тело было больше объема пространства, известного земным астрономам…
— …не могу понять, — говорил Тео Моссбейк. — Если это правда, то корабль и наши тела представляют собой самый рассеянный газ, который только можно вообразить — один атом на каждый миллион кубических световых лет или около того. Я хочу сказать, что мы должны быть мертвыми.
— Забудь все, что учил в школе, — ответил Майк Тарджетт. — На этот раз мы имеем дело с физикой двиндлара, и все правила другие.
— Я все равно не понимаю, почему мы не умерли.
Тарджетт, первым осознавший концепцию двиндлара, провозгласил с евангельским пылом:
— Я же говорю тебе, Тео, это совершенно другое. Если ты способен хоть чуточку шевелить мозгами, то ты должен понять: законы традиционной науки здесь не применимы. Мы должны были превратиться в газ, но — не превратились, мы должны были стать микроскопической нейтронной звездой, но
— не стали. Возможно сами атомы и частицы, из которых мы состоим, каким-то образом пропорционально уменьшились. Я не знаю как это сработало — но я знаю наверняка, что теперь мы находимся на противоположном конце шкалы плотности.
Войзи щелкнул пальцами.
— Если мы сожмемся до нашего первоначального объема, не означает ли это, что Уэкоп снова сможет управлять движением корабля?
— Боюсь, что нет, — сказал Тарджетт. — Уэкоп поправит меня, если я не прав. Но ему потребуется не одна минута, чтобы подготовиться и провести прыжок в бета-пространство, а мы пройдем через наше исходное состояние в какую-то фантастически малую долю секунды. Ты можешь понять, насколько ускоряется процесс с каждым мгновением. Вон те крайние галактики отдаляются быстрее, чем они это делали раньше. По-видимому, когда они станут больше, они будут продолжать ускоряться, и вскоре будут передвигаться так быстро, что мы не сможем их увидеть.
Тарджетт сделал паузу и понаблюдал за передвижением вверху светляков.
— На самом деле, раз это касается нас, они постепенно будут передвигаться в тысячи, миллионы раз быстрее света — но это потому, что мы будем уменьшаться с такой же скоростью. Это — необычная мысль.
— Кстати, о необычных мыслях, — слабым голосом произнесла Кристина. — Я продолжаю думать о том, что Дейв и Эл рассказали нам о теле Билли Нарвика и о свете, появившемся из него. Почему из всех мест он выбрал именно это?
— Чистое совпадение, Крис. Дейв оттащил тело в склад инструментов и положил его на маркировочную пластину центра тяжести корабля. А центр тяжести — это единственная неизменная точка во всей системе. Он занимает свое первоначальное место во вселенной, и корабль уменьшается по направлению к нему равномерно по всем направлениям. Вот почему мы снова окажемся в зоне двиндлара, а не в какой-нибудь другой части… части…