И он решительно повернулся к ней спиной. Он знал: теперь нужно уйти. Просто уйти прочь, не останавливаясь. Иначе она нипочем не станет его уважать.
Он почти добрался до трапа, когда корабль неожиданно болтануло. Неожиданно и очень сильно. Заорал дурным голосом вахтенный на снастях, забормотали спросонья матросы, спавшие внизу в гамаках. Старпом у штурвала что-то прокричал – недоуменно и зло. Кеннит не удержался на костыле и растянулся во весь рост, больно ударившись локтями о палубу. Удар был такой, что из легких вышибло воздух.
Он еще не успел сообразить, что к чему, а корабль уже выправился. Все стало совершенно как прежде, лишь звучали из кубрика испуганные голоса. Изваяние же засмеялось – очень мелодично, дразняще. И одновременно возле самого уха Кеннита раздался знакомый тоненький голосок. Это говорил талисман, который он по-прежнему носил туго притянутым к запястью.
– Не уходи, дурак! Никогда не поворачивайся к дракону спиной! Если повернешься – она решит, что ты глуп настолько, что тебе и жить незачем.
Кеннит наконец вдохнул, и ушибленные ребра отозвались болью.
– С чего бы это я поверил тебе, – буркнул он вполголоса. И кое-как сел. – Ты сам, если верить ей, – кусочек дракона.
– Драконы бывают разные. Вот она, например, нипочем не согласилась бы провести вечность привязанной к паршивому мешку костей. Иди к ней! Разозли ее! Брось ей вызов!
– Заткнись, – прошипел Кеннит.
– Что, что ты там мне говоришь? – осведомилось изваяние обманчиво-приторным голосом.
Кеннит кое-как поднялся, пристроил на место костыль и прохромал обратно к носовым поручням.
– Я сказал, заткнись, – повторил он. И даже свесил голову за борт. Ему было страшно до тошноты, потому что здесь она могла с легкостью до него дотянуться, но он сумел переплавить животный страх в гнев. – Если у тебя кишка тонка стать Проказницей, лучше стань опять деревяшкой. Хоть чепуху не будешь молоть!
– Проказница? А, ты об этой маленькой бесхребетной невольнице. Об этом трепетном, уступчивом, лишенном всякой гордости создании человека! И правда лучше навеки умолкнуть, нежели уподобиться ей.
Кеннит немедля ухватился за сказанное:
– Так, значит, ты – не она? В ней не было ни самомалейшей частицы тебя?
Изваяние откинуло голову. Будь оно вправду змеей, Кеннит не усомнился бы – вот-вот бросится. Он, однако, не отступил. Не сдвинулся с места, не дрогнул. Нельзя показывать страх. Лучше думать, что она, может, и не дотянется. Вот она раскрыла рот, но так ничего и не сказала, лишь ярость полыхала в глазах.
– Но если она – не ты, – продолжал Кеннит, – значит у нее не меньше прав быть личностью корабля, чем у тебя. А если вы с ней все же одно… тогда, прости, получается, что ты только что обложила последними словами себя самое. Ну да ладно, мне, собственно, наплевать. Важно лишь то, что предложение, которое я сделал этому живому кораблю, остается в силе. Кто из вас примет его – разницы нет.
Итак, он выложил на стол все свои козыри. Других нет. Сейчас он либо проиграет, либо победит. Третьего не дано. Либо – либо, и никаких «серединок на половинку». Впрочем, у него всю жизнь было именно так.
Она с силой выдохнула. То ли зашипела, то ли вздохнула. И поинтересовалась:
– Что хоть за предложение-то?
Кеннит слегка улыбнулся одним уголком рта:
– Какое предложение, спрашиваешь? Не знаешь, стало быть. Поди ж ты… Я-то думал, что ты с самого начала таилась под личиной Проказницы. А выходит, ты в некотором роде только что пробудилась! – Это опять была насмешка, но уже вполне добродушная, и он пристально наблюдал за тем, как она к ней отнесется. Он боялся перегнуть палку и заново ее разозлить, но и показывать, что он жаждет скорее вступить в переговоры, никак не годилось. Вот ее глаза начали угрожающе суживаться, и Кеннит живо переменил тактику. – Я предлагаю тебе пиратствовать вместе со мной. Будь моей морской королевой! Если ты и вправду драконица, покажи мне, что такое драконий нрав. Мы будем охотиться, где и когда захотим, и назовем своей вотчиной все эти острова!
Она держалась по-прежнему высокомерно, но зрачки предательски дрогнули, а глаза начали округляться. Она заинтересовалась. Спросила:
– А я-то что от этого буду иметь?
Вопрос заставил его улыбнуться.
– А чего бы тебе хотелось?
Она пристально вгляделась в капитана. Кеннит стоял прямо, расправив плечи, смотрел ей в глаза и чуть улыбался. Она так обежала его взглядом, словно он был голой шлюхой в дешевом береговом бардаке. Оценивающий взгляд задержался на его деревянной ноге, но Кеннит и не подумал смутиться. Если она желала играть с ним в молчанки, то он намерен был победить.