Итак, остаюсь. Но просто ждать чуда или, напротив, какой-то страшной развязки я тоже не могу. Нужно что-то делать. В разговоре со Здолбуновичем я почувствовал, что исчезновение делегатов как-то (хотя и совершенно неясно, как) связано с самой идеей конференции, никому в Южноморске, по-видимому, не нужной. Идея же зародилась в университете. Что ж, пойду туда.
Вдруг кто-то подергал меня за рукав, я обернулся и увидел большеглазую, конопатую девочку с костром рыжих волос на голове.
– Дядя, – сказала она, – а у вас на спине такая ба-альшая божья коровка сидит!
– Да? – рассеянно спросил я. – А где?
– Да вот здесь, слева.
Я оглянулся налево, насколько смог, но ничего на коричневой поверхности пиджака не узрел.
– Да вот же, здесь, ниже! Хотите, я ее сниму?
– Ну, сними, отпустим ее на небко: там, как известно, ее детки кушают конфетки.
– А у нас говорят: котлетки! Ой, что-то не снимается! Как будто зацепилась! Ага, вот.
Она держала в пальцах божью коровку, поблескивающую алыми, отлакированными бочками и вертела из стороны в сторону.
– Какая-то странная… Тяжелая и вроде неживая.
– Тяжелая? Ну-ка, дай посмотреть.
Я осторожно взял у нее из рук насекомое: оно и, впрямь, не проявляло признаков жизни и вообще казалось железным. Я постучал ногтем по крылышку божьей коровки. Точно, из железа! Я перевернул ее на спинку и увидел, как внутри нее, в переплетении сложенных на животе лапок мигает что-то оранжевое. Это же «жучок» – причем в прямом смысле слова! И в переносном тоже. Григорий, гад, мне его прицепил – видимо, когда дотронулся до моей спины у такси. «Вы не возьмете меня?» Сирота казанская с «прослушкой»! Вот и делай добро таким! Я зажал «жучка» в кулаке и тихо сказал девочке:
– Это не настоящая божья коровка, а значок – дорогой, наверное. Я не знаю, как он попал ко мне, но, думаю, тебе будет нужнее. Давай-ка, я нацеплю его тебе. Видишь, он как на липучке. Покажешь подружкам.
– Ой, спасибо!
– Если придет какой-нибудь дядя и скажет, что это его значок, отдай, но скажи, чтобы больше не терял.
– Ладно, – неохотно согласилась она.
Для начала я отправился в приемную ректора, чтобы узнать, кто, кроме него самого, был ответственным за проведение конференции.
Эффектная молодая секретарша с губами в лиловой помаде была мрачнее тучи.
– Павел Трофимович болен, – всё твердила она.
– Да, слышал, здоровья ему, но не могу ли я с ним поговорить хотя бы по телефону? Я ведь не для того приехал из Москвы – по вашему приглашению, кстати, – чтобы торчать здесь в неведении.
– Да не может он поговорить с вами! – Она отвернулась. – У него инсульт.
– Вот как… – Я уже ничему не удивлялся, но снова неприятно засосало под ложечкой. – Гхм… очень надеюсь, что он оправится. Извините, но с кем же мне тогда контактировать? Кто, кроме ректора, занимался практической работой по конференции?
– Кафедра истории и археологии.
– Ага. Свяжите меня, пожалуйста, с заведующим.
– Павел Трофимович сам возглавлял эту кафедру.
Да что ж такое! Специально, что ли, в этом Южноморске всё устроено так, что концов не найдешь?
– Понятно… Но не он же выполнял всю черновую работу.
– Лаборант кафедры Райская находится в библиотеке, ей поручена регистрация.
– Ну, ее я видел. Я имею ввиду, кто из научных сотрудников кафедры осуществлял практическую работу?
– Доцент Хачериди, координатор. Но его не могут найти.