– А это не так?
– Совсем не так. Как славянские довольно легко прочитываются как раз ранние надписи, а в поздних можно лишь отыскать славянские корни и следы славянского синтаксиса, но смысл понять невозможно. Такое ощущение, что язык этрусков после пятого века до нашей эры претерпел сильные изменения под влиянием другого языка.
– Какого же?
– Новая этрусская загадка. Ясно лишь, что ни к латыни, ни к языкам других италийских народов он не имеет никакого отношения. И тут приходится вспомнить версию «отца истории» Геродота о происхождении этрусков. Они якобы жили еще до Троянской войны в малоазийском царстве Лидия и отплыли в Европу, сначала на Балканы, а потом на Апеннины, спасаясь от многолетнего голода, постигшего страну. Именем их предводителя, Тиррена или Тирсена, названо море, омывающее итальянский «сапог» с запада. Эта теория скептически воспринимается многими сторонниками как «славянского следа», так и «неславянского», ибо близкие ранним этрускам по языку и письменности альпийские реты пришли явно не из Малой Азии. Язык же лидийцев совершенно иной, нежели этрусский, и вряд ли он влиял на него в поздний период существования Этрурии. Но вот какая штука… В отличие от других античных историков, Геродот жил не в пору угасания или исчезновения этрусков, а тогда, когда они еще были в силе, то есть в пятом веке до нашей эры. Как современник, он имел возможность общаться с настоящими этрусками, а не латинизированными. Поэтому просто взять и отмахнуться от версии Геродота невозможно.
– Получается какой-то заколдованный круг.
– Еще какой заколдованный! Оттого усилия исследователей, независимо от их отношения к «славянскому следу», направлены на устранение этого противоречия. Вспоминают, в частности, что было несколько волн миграции на Апеннины из Малой Азии. О первой нам говорят такие античные авторы, как Гомер и Цицерон. Речь идет о царе Энее и его соотечественниках, союзников троянцев в войне с греками, покинувших Трою после ее падения. Надо сказать, что имя царя и название его народа, энетов, звучат у Гомера так потому, что древние греки не знали звука “v” и замещали его звуком “h”, дигаммой. А поскольку нам известен народ «венеты», который многие исследователи считают праславянским, а финны, эстонцы и карелы до сих пор называют так нас, русских, то мы вправе спросить, не являлись ли энеты Гомера на самом деле венетами? Тем более, что римляне, имеющие звук «в», называли гомеровских энетов именно венетами. Точно так же они называли представителей атестинской или палеовенетской культуры, живших на северо-востоке Апеннин с начала первого тысячелетия до нашей эры. Это те, кому обязана своим названием Венеция. То есть, венеты из Малой Азии мигрировали не вслепую, а к европейским сородичам, причем двумя колоннами, если верить историкам древности. Первая во главе с Энеем, вторая – во главе с троянским старейшиной Антенором. А учитывая, что у атестинских венетов и этрусков была практически одна и та же письменность и схожий, хотя и не одинаковый язык, мы можем предположить, что малоазийские венеты и были предками ранних этрусков, надписи которых читаются с помощью древнеславянского языка. Допустим далее, что история, рассказанная Геродотом, верна. Только лидийцы во главе с Тирреном являлись не праотцами этрусков, а прибывшей к ним новой миграционной волной. Встроившись в этрусское сообщество, тиррены постепенно возобладали над праславянским элементом в нем. И надписи этрусков этого периода нами уже почти не читаются. Всё вроде бы логично, только непонятно, зачем лидийцам потребовалось перенимать письменность этрусков, если у них была своя, схожая с древнегреческой.
– Говорят еще о пеласгах как предках этрусков.
– Собственно, пеласги, по мнению многих историков, и есть тиррены. Говорят также, что и гомеровские энеты – суть пеласги и тиррены, потому что местопребывание этих трех народов и маршруты миграций пересекаются. К тому же, на острове Лемнос в Средиземном море, являющемся перевалочным пунктом для мореплавателей-пеласгов, обнаружены две надписи седьмого-шестого веков до нашей эры, выполненные схожим с этрусским алфавитом и языком. Причем одну из них, Эфестийскую, ничего не стоит перевести на русский даже мне, неспециалисту.
– И что же там написано?
– “Hktaonosi heloke soromš aslaš”. «Сором», как известно, на древнерусском – «стыд», «позор», «срам». «Хтонический» по-гречески – «подземный». Слов “heloke” и “aslaš” я не знал и запросил перевод с разных языков у «Гугла». Он выдал, что по-турецки helak – это смерть, ад, проклятие, что соответствует греческому «коласи» – ад, геенна. Слово aslaš нашлось в литовском и латышском языках и означает «разделять». Такой лингвистический разброс не должен нас удивлять, ибо и древнерусский, и древнелитовский, и древнелатышский восходят к одному балто-славянскому праязыку. В нашем языке это “aslaš” сохранилось в виде слова «слоиться». Заимствования в турецком из греческого – тоже не редкость. Таким образом, есть все основания предполагать, что легендарные пеласги писали на некой смеси древнегреческого и праславянского, и означает Эфестийская надпись примерно следующее: «Подземный ад, позор разделяющим». Но, если я, не будучи лингвистом, так легко перевел ее, то не пеласги были таинственным «народом Х», сделавшим этрусский язык из читаемого нечитаемым.