— Ты отправишь ей ответ? — спросила Палома.
— Я ответил ей на все вопросы несколько месяцев назад, когда впервые развернул против нее свои войска. В каком-то смысле Воительница знает меня лучше, чем любой из вас. Она не сомневается, что я доведу дело до конца.
* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *
На рассвете следующего дня я отправила Криспина на холм с посланием к Инспектору. Оно состояло всего из одного слова, услышав которое, Криспин побледнел: «Сегодня».
Когда Инспектор явился, я пересказала ему свое ночное видение. Сигнальный огонь на восточной дороге, пылающий в полутьме раннего вечера. Солдаты Воительницы, идущие в наступление. Я видела, как наши рвы и защитные сооружения делают свое дело: люди падали на колья и больше не вставали. И видела, что укрепления задержали атакующих ненадолго: Воительница посылала на штурм все больше бойцов, вскоре они шли по телам ранее погибших, словно по мосту. Даже зная о ее жестокости, я ужаснулась, когда видение показало мне равнину, усеянную трупами. Я проснулась с таким громким криком, что Зак тоже испуганно заорал. Уже пересказывая видение Инспектору, я задыхалась.
— Они прорвались через стену? — спросил Инспектор.
Все смотрели на меня — не только он, но и Дудочник, Зои, Палома, Саймон и Эльза. От меня ждали четких ответов, тогда как моя голова была полна лишь разрозненных образов: кровь, мечи, огонь.
— Они добрались до стены, — сказала я. — Неясно, что было потом.
Мы готовились к нападению с самого возвращения из Шестого убежища, однако сейчас, когда стало известно, что оно вот-вот случится, предпринятые меры казались недостаточными.
— Я не стану посылать тебя на передовую, но ты нужна мне на восточной башне, чтобы докладывать обо всем, что видишь, — решил Инспектор.
Оставалось надеяться, что я увижу нечто полезное, а не картину, вставшую перед глазами, стоило мне зажмуриться: взрыв, поглощающий весь мир.
* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *
После обеда, пока я точила нож, Зак сидел на кровати, скрестив ноги; цепь от кольца в стене тянулась к его запястьям.
— Будь осторожна, — наказал он. — Не дай им нас убить.
Я снова провела лезвием по точильному камню.
— Поздновато для предостережений, тебе не кажется?
— Послушай, — окликнул он, когда я уже шла к двери. — Это важно. — Подавшись ко мне так, что цепь натянулась до предела, Зак выглянул в окно, проверяя, что никто не подслушивает. — У меня есть кое-что нужное Воительнице, — заговорщически быстро прошептал он. — Ты об этом уже знаешь.
Я помнила, как несколькими днями ранее Зак сказал, что Воительнице без него не обойтись, помнила его слова: «Все началось с меня. И закончится на мне».
— Заполучив меня в свои лапы, — продолжил Зак, — скорее всего, она будет меня пытать. Если это случится, если почувствуешь боль, заставь своих приятелей тебя убить. Пусть Дудочник сделает это быстро. Или покончи с собой сама. Понимаешь? Потому что после мучений меня все равно убьют.
— Что такое нужное у тебя есть? — спросила я. — Может, мне лучше выпытать у тебя твою тайну прямо сейчас?
Его рука невольно дернулась к тому месту на ноге, где я в прошлый раз резала свою. Моя нога — его нога, моя боль — его боль.
Зак не ответил на мой вопрос.
— Никому не говори о том, что я сказал, особенно Инспектору.
— Я не собираюсь хранить твои секреты! — заорала я. — Выкладывай, что особенного ты знаешь.
— Хочешь остаться в живых? — спросил он. — Если остальные узнают про мою тайну, то немедленно тебя убьют, лишь бы избавиться от меня.
Позже, оглядываясь назад, я задавалась вопросом, не стоило ли мне прямо в тот момент оборвать наши жизни. Чиркнуть ножом по своему горлу или по горлу Зака, чтобы его секретные сведения ушли с нами в могилу. Но я этого не сделала. Как я узнала, спасаясь из затопленного Ковчега, в наших телах живет надежда. Наши тела слишком привыкли жить и цепляются за эту надежду столь же безотчетно, как утопающий за доску. Надежда была благословением и проклятием человечества.