— Я не смогу победить без лидера во главе омег, — обратился ко мне Инспектор. — Мы уже потеряли Салли. Если заодно с Паломой погибнете и ты, Касс, и ты, Дудочник, и Зои, мы не сможем продолжать борьбу.
— А ради чего? — спросила я, разворачивая лошадь. — Это конец. Если Синедрион разбомбит Далекий край, бороться будет больше не за что. — Я прижала пятки к бокам лошади, чувствуя икрами ее тепло. — Отправь эскадрон следом за нами, — крикнула я через плечо, пускаясь вскачь. — И припасы!
Мы поскакали на холм через весь город, несясь по узким улочкам к западным воротам. Завернув за угол у конторы мытарей, Зои чуть не сбила женщину, ковыляющую по дороге.
Ею оказалась Эльза. Она схватила меня за ногу.
— Я уже слышала, — сказала она и потянулась выше, чтобы вручить мне сверток. — Вот возьми. Пригодится, когда ее найдете.
Времени прощаться не было — Зои уже пришпорила свою лошадь. Я последовала за ней, благодарная Эльзе за веру в наш успех: она сказала «когда ее найдете», а не «если». Приоткрыв сверток, я увидела хорошо знакомые баночки и бутылочки. Быстро завернула его обратно и сунула в седельную сумку. Скача вслед за остальными, я в уме прокручивала ярлычки на лекарствах. Маковый отвар, валериана и белена от боли. Масло чайного дерева для заживления ран. Успокаивающий бальзам от ожогов. Каждое снадобье напоминало, через что сейчас проходит Палома, и я морщилась всякий раз, когда склянки звякали в седельной сумке.
В этом передовом отряде нас было всего пятеро: Криспин, Саймон, я, Дудочник и Зои, которая неистово скакала впереди всех. Миновав западные ворота, мы при неверном лунном свете принялись объезжать рвы и ямы, выкопанные для обороны города, но Зои почти не сбавила хода.
Главный удар армии Синедриона пришелся на восточную часть укреплений, но даже здесь, на западе, защитники города спешно заделывали две небольшие бреши в стене, чтобы закрыть периметр. Солдаты-омеги, мимо которых мы проезжали, отдавали Дудочнику честь. Нас никто не остановил — видимо, одного взгляда на Зои хватало, чтобы понять: лучше и не пытаться.
Через милю на западной дороге стояла последняя застава. Крыша сторожевой башни так ощетинилась стрелами, что в темноте казалось, будто на скатах ночует стая птиц, которая при нашем приближении не взлетела. У стены мы увидели мертвеца в луже крови и немного задержались, чтобы объехать башню кругом. Дважды Дудочник громко окликал часовых, и оба раза не слышал в ответ ничего, кроме жужжания мух, черными тучами облепивших тела. Мы продолжили путь.
Когда земля стала болотистой и лошади начали оступаться, Дудочник крикнул вслед Зои:
— Не гони!
Она как будто не услышала.
— Убьешь свою лошадь, и что потом? — добавил он.
— Потом я убью Воительницу и Зака, — ответила Зои, мотнув головой вперед.
— У тебя не получится, если мы их не догоним, — сказал Дудочник и потянулся, чтобы схватить поводья ее лошади.
Зои оттолкнула его руку и поехала дальше, но ход слегка замедлила.
Уже почти рассвело, когда мы добрались до горного хребта на западе — в нескольких милях от места, где зимой нашли Леонарда, — и увидели тех, за кем гнались. Во вражеском отряде было около сорока всадников, взметавших клубы пыли. Мы настигали их, но медленно, и наши уставшие лошади не могли долго выдерживать такой темп. Поднявшись на гору, откуда эскадрон Воительницы был виден как на ладони, мы позволили лошадям часок отдохнуть и попить воды из придорожного ручья.
Пока мы переводили дух, сзади донесся дробный стук копыт. Дудочник стиснул зубы, сжал рукоять меча и оглянулся на восток. Наши лошади слишком выдохлись, ускакать от преследователей шансов не было. Я видела, как Дудочник оценивает местность, рассчитывает преимущество высоты, высматривает лучшую позицию для засады. Но когда в полумиле внизу показались всадники, он расслабился: это был отряд, отправленный Инспектором из Нью-Хобарта. Он выделил нам четырнадцать солдат. Не так много, как требовалось, но больше, чем я ожидала. Солдаты привели в поводу свежих лошадей, нагруженных седельными сумками с едой и овсом.
* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *
Три дня мы преследовали Палому и Зака. Каждые несколько часов меняли лошадей, но даже так они уставали. После первого дня болотистые земли кончились и ручьи почти не встречались. Мы все мучились жаждой, на губах лошадей выступила белая пена, а наши языки посерели от пыли. Когда эскадрон Воительницы устраивал привал, мы тоже останавливались, выставляли часовых и по очереди урывали несколько часов сна.