— Однако по какой-то причине его внесли в список людей, за головы которых назначена награда, — отметила я.
— Внесли, потому что не знают, в каком он состоянии, — возразил Инспектор. — Синедриону нужен провидец, а не чокнутый парнишка, который если и говорит, то загадками, и не помнит, какой сегодня день недели.
— Таковы все провидцы! — заорала я. — Такова их реальность. — Жизнь с пламенем в голове и с плавающим ощущением времени. — Ксандер был единственным, кто знал о Ковчеге, — продолжила я. — И знал, что Синедрион его нашел. Он все знал задолго до меня.
— Ксандер не был допущен к нашим планам. И ничего не сможет выдать из текущей операции.
— Ты не знаешь, что ему известно, — сказала я.
— Он сам не знает, что ему известно. — Инспектор стукнул ладонью по столу. — Он ничего не знает! — Инспектор закрыл на миг глаза, выдохнул, затем провел рукой по лицу. — Послушай, — заговорил он спокойнее. — Все это не доставляет мне удовольствия. И я не желаю вреда Ксандеру. Но мне приходится принимать тяжкие решения. Нельзя рисковать большим количеством солдат, отправляя их в погоню за мальчишкой, который даже не в состоянии самостоятельно стереть с подбородка слюну.
Он сделал паузу, перевел взгляд с меня на Дудочника.
— Есть и другие новости, — сказал он. — Вы не видите полной картины. Вчера в полдень разведчики донесли, что армия Воительницы выведена с перевала Луддитов.
Его слова упали в мой желудок, холодные и тяжелые.
— Слышите меня? — переспросил он. — Это хорошие новости. Единственные хорошие новости за многие недели. Я отправил туда роту, чтобы охранять перевал и сопроводить конвой, который идет с запада. Уже завтра он будет здесь.
В ушах зазвенело. Я закрыла глаза, но все, что увидела — огонь. Меня качало; в обычное время я бы потянулась к Дудочнику за поддержкой, но после возвращения из Блэквуда у меня не осталось такого желания. Я сосредоточилась на дыхании и подождала, пока земля не прекратит вращаться под ногами.
— Вы меня слушаете? — спросил Инспектор. — Это самый большой конвой, которому удалось пробиться. Там достаточно еды, чтобы поддержать нас до конца весны. Достаточно, чтобы гарантировать прокорм твоим драгоценным омегам, если мы вытащим их из Шестого убежища.
— Почему вдруг Воительница сдала перевал? — осведомился Дудочник.
— Может быть множество причин, — ответил Инспектор. — Ее разведчики заметили наши приготовления. Она усиливает защиту Уиндхема. Или она…
— Не лги мне! — завопила я.
И подошла ближе к Инспектору. При каждом движении моя рубашка потрескивала от высохшей крови Таши.
— Ты его предал? — спросила я. — Ты рассказал Воительнице, где его найти, в обмен на перевал Луддитов? Ты с нею сторговался?
— Осторожнее с обвинениями, которыми ты швыряешься, — обронил Инспектор. — Может, я не слишком хорошего мнения о мальчишке, но о Воительнице думаю намного хуже и не рискнул бы с нею о чем-то договариваться.
Дудочник направился к двери.
— Я пошлю больше отрядов из омег на поиски Ксандера.
— Делай, что должен, — заключил Инспектор. — Только не забудь, кто правит городом.
Глава 15
Дудочник отдал приказ, и десять его людей выехали из южных ворот на поиски Ксандера.
— Слишком поздно, — сказала Салли. Первые ее слова с момента нашего возвращения в приют для сирот. Она стояла у окна, глядя на улицу, и никто, включая Зои, не осмеливался с нею заговорить. Салли наконец нарушила молчание, и в ее голосе прозвучала уверенность, которая показалась мне страшнее истерических слез. — Поздно, — повторила она. — Они схватили его еще вчера утром.
Эльза выглядела расстроенной, под глазами темнели круги. Она осмотрела мои увечья. Синяки и ссадины уже желтели и исчезали; хуже было с открывшейся раной на ноге. По словам Эльзы зашивать снова слишком поздно, но она очистила порез и туго перебинтовала.
— Салли не ела с тех пор, как Ксандера похитили, — вздохнула Эльза.
Она низко склонилась над моей ногой, закрепляя повязку и высунув кончик языка от усердия.
Во время завтрака я сама в этом убедилась. Салли даже не взглянула на миску, которую перед ней поставила Эльза.
Инспектор тоже присутствовал — вошел без стука, намереваясь подробно расспросить о Блэквуде и о засаде. Сидя на кухне, мы все наблюдали друг за другом, караулили каждое движение и пробовали на вкус наши подозрения и страхи.
В детстве мы с Заком обнаружили осиное гнездо на иве возле реки. Зак начал швыряться в него камнями. Едва первый снаряд попал в цель, весь рой вылетел наружу, гудя от ярости. Если бы мы тогда не нырнули в реку и не уплыли вниз по течению, высовываясь из воды только ради глотка воздуха, нам обоим пришел бы конец. Весь приют сейчас напоминал тот рой: негодующий, тревожный, гудящий от недоверия.