Зои положила руку мне на плечо прежде, чем я заговорила.
— Тише, Касс, — произнесла она. — Они дрались здесь, и теперь они помогают. Не требуй от альф слишком многого слишком рано.
Я чересчур устала, чтобы спорить, и просто вернулась к работе.
Зак, не отходивший от меня, тоже помогал по мере возможности. Вряд ли ему этого хотелось, но, подсаживая на телегу освобожденных, он выглядел менее подозрительно, чем стоя в стороне. И все равно каждый проходивший мимо солдат на него зыркал и что-то бормотал — причем альфы наравне с омегами, — поэтому рядом с ним постоянно держалась Зои или кто-то из доверенных охранников. Лишь извлеченные из баков омеги не обращали на Зака внимания. Имея больше прав, чем кто бы то ни было, выплеснуть на него справедливый гнев, они проходили мимо с остекленевшими глазами и, поднимаясь в кузов, опирались на руку Зака, не глядя в его сторону.
— Тут есть кое-кто, кого ты должна увидеть, — окликнул меня Саймон.
Он стоял перед следующей телегой, уже загруженной под завязку.
Я вскарабкалась на дощатый настил, аккуратно ступая между сбившимися людьми. Некоторые были в сознании или по крайней мере держали глаза открытыми; большинство уснули там же, где сели — все так тесно прильнули друг к другу, что упасть было невозможно. Солдаты не спускали с них глаз, поднося фляги с водой к губам бодрствующих.
Один мужчина уставился в небо и орал:
— Ленни! Ленни!
Сначала я подумала, что «Ленни» — это имя самого мужчины или кого-то из его близких. Но потом поняла, что, вполне возможно, он выкрикивает: «Колени! Колени!», повторяя последний приказ, полученный им перед заточением в бак.
Криспин присел на корточки возле молодой женщины.
— Она? — уточнил Саймон. — Уверен?
Криспин кивнул.
— Рона, — подтвердил он. — Племянница Льюиса. Я знал ее почти всю жизнь, с тех пор как Льюис ее удочерил в детстве. Он и на Остров-то пришел после того, как Синедрион ее захватил.
Саймон кивнул, и Криспин выпрыгнул из кузова, сжав плечо женщины на прощание.
Она не ответила. Сидела, прислонившись к бортику телеги. Ее усадили прямо, как полагается, но она сползла и теперь полулежала — голова склонилась набок, на соседку.
— Слышала, что сказал Криспин? — спросил у меня Саймон.
Я кивнула. Имя Льюиса намертво врезалось в мою память с того момента, как его кровь выпачкала мой рукав, пока я зажимала на его шее рану, нанесенную кинжалом Дудочника. Льюис, будучи одним из советников Дудочника, пытался убить меня на Острове. Девушка, которая сейчас лежала передо мной, и была причиной, толкнувшей его на убийство — мое и Зака.
— Я знала твоего дядю, — сказала я. — Недолго.
У меня за спиной фыркнула Зои.
— Ну, можно и так сказать.
Рона не ответила. Ее длинные темные волосы сильно спутались, глаза смотрели в небо над моей головой. Она то и дело поднимала руку, запускала пятерню в свою гриву и пыталась продернуть, но пальцы вязли в колтунах.
Я нечасто давала обещания. Поскольку понимала, что их вряд ли удастся выполнить в нашем неверном будущем, залитом кровью. Даже с Кипом мы обнадеживали друг друга только жестами да телесным теплом, не прибегая к словам.
Но давным-давно, слишком многого не зная, я имела неосторожность дать Льюису клятву. Которую теперь удалось сдержать: я нашла его племянницу, нашла вот эту девушку, чья кожа была белесой и одутловатой, словно у мертвой. Я поднесла к ее губам свою фляжку с водой; Рона никак на это не отреагировала, и вода потекла вниз по подбородку, на одеяло, которым обернул ее Криспин. Единственное, на что Рона была сейчас способна — поднимать и опускать руку, стараясь расчесать пальцами волосы, снова и снова.
— Твой дядя был храбрым человеком, — сказала я ей. — Он заботился о тебе.
Кажется, она кивнула, а может, ее голова непроизвольно качнулась вперед.
У меня был простенький деревянный гребешок, который Зои смастерила для меня много месяцев назад. «Чтобы ты не хныкала из-за спутавшихся волос», — буркнула она как-то раз, протягивая подарок ночью через костер. Я вытащила гребешок из кармана и подвинулась ближе к Роне. Ее волосы высохли, но жидкость из бака оставила липкий налет, склеивший колтуны. Одной рукой я перехватывала пряди у самой кожи, чтобы безболезненно поработать над кончиками. Спустя какое-то время Рона закрыла глаза; я продолжала за ней ухаживать. Счесанные волоски, снятые с зубьев гребня, образовали темное птичье гнездышко рядом с моим коленом. Один из колтунов оказался слишком толстым и неподатливым, так что пришлось его аккуратно срезать.