А за спиной по-прежнему полыхало зарево.
Совсем близко снова раздался тревожный волчий вой.
Всадники придержали коней и прислушались. Волк завыл в третий раз.
— Ответь, Грицко, ты умеешь, — сказал сотник.
Грицко приложил ладони ко рту и завыл. Получилось так похоже, что лошади шарахнулись в сторону.
— Откуда? — крикнул сотник.
— От старого князя! — раздалось в ответ.
— Подъезжай!
Пятеро всадников приблизились к казачьему разъезду.
— Где атаман?
— На пожаре.
— Что горит?
— Панский дом.
— Пидемо к атаману.
Казаки поскакали к пожарищу. Атаман встретил их на дороге:
— Привезли князя?
— Нет, не удалось. Едва сами от погони ушли. Морского атамана мертвого привезли. Ему голову саблей порубили.
Василий Чуга заметил на одной лошади неподвижное тело, прикрученное веревками, и молча сошел с коня.
Отбросив холстину с лица Степана Гурьева, он поцеловал товарища. Вглядевшись в знакомые черты, вспомнил беседы в Сольвычегодске, в Холмогорах и на острове Надежды. Прямой и честный, отзывчивый к чужому горю, Степан Гурьев всегда старался делать добро людям и никогда не забывал человека униженного и оскорбленного.
— Эх, Степан, Степан, добрая ты душа, неугомонный человек! — тихо вымолвил атаман. — Прощай, друг, теперь только на том свете свидимся.
Усевшись в седло, Василий Чуга заметил высокого человека в черной одежде, сидевшего на белой лошади.
— А это кто?
— Иезуита перехватили — как бешеный скакал. Мы увидели пожар и смекнули, что утек от вас святой отец. Будь он проклят, враг божий! Вот мы…
— Молодцы, хлопцы. Мы его расспросим, погреем. Озяб небось, святой отец, ночи холодные?
Иезуит, худой и длинный, как палка, тревожно бросал глазами туда и сюда.
— Я духовник пана Коганецкого. На мне святой сан, меня трогать нельзя, — ощерившись, сказал он.
— Можно. Возьмите его, хлопцы, — гулко отозвался атаман.
— Я скакал к пану Янушу Острожскому, — злобно сказал иезуит. — Если бы не перехватили меня казаки, князь вас всех на колья! Князь Януш хороший католик.
— Вот так всегда. Вас пожалей, а вы нас не пожалеете. Будем умнее, святой отец. — Атаман махнул своей ручищей. — А вы расскажите, почему старого князя не захватили, — обернулся он к казакам. — Пойдемо до хаты.
В избе топилась печь. Хозяйка, пожилая женщина в холщовой одежде, подкладывала в огонь хворост. Посреди избы на подстилке из соломы стоял человек, чья голова недавно торчала из земли. Две старухи обмывали горячей водой с голого тела налипшую грязь. Мужик громко плакал, сотрясаясь в ознобе.
— Дайте ему горилки, — войдя в избу, сказал Василий Чуга. — Может, полегчает. Как тебя кличут, человек?
— Иван Кисель, — сказала хозяйка.
Федор Шубин отцепил от пояса флягу и подал голому мужику. Иван Кисель сначала замотал головой, однако взял флягу в руки и, прижав горлышко к губам, выпил все, не переводя духу.
Старухи вытерли насухо мужика, надели на него новый, остро пахнущий бараном кожух и осторожно усадили на лавку.
— Сожгли мы твоего пана, — посмотрев на него, сказал атаман Чуга. — Отомстили зверюге за тебя, Иван Кисель, и за твою жинку, а тебя казаком сделаем. Тебе повезло, человече, кабы не мы, живого бы черви съели.
Иван Кисель молчал. Он подвергся испытанию, превышающему человеческие силы, и все еще не пришел в себя.
Василий Чуга уселся за стол, посадил рядом с собой Федора Шубина и казаков.
— Рассказывай, человече, — сказал он мореходу, — про все, что в замке случилось.
Федор Шубин рассказал, как они вместе со Степаном Гурьевым проникли в замковую церковь, как связали князя Константина Острожского, как приволокли его на галерею к верхнему оконцу…
— Степан Гурьев спас меня от смерти, — склонив голову, сказал Шубин, — а сам погиб… В замке подняли тревогу. Сотни вооруженных слуг бросились за нами в погоню. Если бы не резвые кони, не уйти от смерти.
— Мы во всем виноваты, — вступил в разговор седоусый казак, — поздно знак подали. Трут подмочили, огней не могли зажечь.
— Видно, бог так захотел, — сказал Шубин, — а вашей вины нет. — Он долго еще рассказывал притихшим казакам про свой неудавшийся поход.
Утром казаки собрались ехать в Киев. От панского дома, от конюшен и хлевов остались только головешки и пепел. С казаками уходили восставшие крестьяне. Им роздали панское оружие и панских лошадей. Иван Кисель тоже собрался ехать. Оружие и коня он получил в подарок от самого атамана.