С начала похода прошел ровно месяц. Дни смешались с ночами, отсчет времени вели по вахтам. Короткая койка, где и ноги не выпрямить… Ничто не радует, хочется только одного — скорее домой. И тут взрыв…
В то утро сыграли тревогу — всплывали на перископную глубину для сеанса связи. Лодка периодически всплывает, чтобы поднять антенны. Аврал при этом обязателен, все должны находиться на посту. Связисты приняли информацию, и лодка опять поставила рули на погружение. Беликову можно было поспать еще часа два. И вдруг лодку потряс мощный взрыв. «Помню, как зашипели продуваемые цистерны и мы всплыли на поверхность. Осмотрелись в отсеках — вроде все нормально», — рассказывал Беликов.
По материалам расследования, взрыв произошел в третьей по левому борту ракетной шахте в результате поступления воды. Вода раздавила корпус ракеты с ядерной боеголовкой и выдавила из нее жидкое топливо. Повезло, что основная взрывная энергия ушла через крышку пусковой установки. Командир капитан 2-го ранга Игорь Британов, дал правильную, в этих условиях, команду на экстренное всплытие, что, по сути, спасло лодку от более страшной трагедии.
Версия о том, что взрыв ракеты был спровоцирован кем-то из экипажа, сразу отпала. Опасность несанкционированного пуска ракеты неуравновешенным членом экипажа лодки исключается. Чтобы произвести пуск, необходимо вставить в гнездо личную перфокарту командиру лодки, командиру боевой части и представителю первого отдела (офицеру госбезопасности). Каждый из них, естественно, отвечает за все головой. Ядерное оружие пока защищено хорошо.
Впрочем, была еще одна версия взрыва — столкновение с американской подлодкой. Американские специалисты-подводники знали о случившейся крупной аварии на советской К-219 еще до того, как президент Рональд Рейган был уведомлен Горбачевым об этом инциденте. Вероятнее всего, сообщение поступило от субмарины, осуществлявшей слежение за советской подводной лодкой, что вполне обычно для «вероятных противников». Кроме того, в американской прессе было сообщение, что в первых числах октября подводная лодка ВМС США «Аугуста» в ходе патрулирования в Атлантике получила повреждение корпуса в носовой части. А на К-219 вскоре после взрыва экспертами была обнаружена двойная борозда на корпусе. Специалисты не смогли дать однозначного ответа о причинах ее появления.
Николай Беликов, который, рискуя жизнью, сыграл основную роль в предотвращении более серьезных последствий катастрофы, считает, что «этот поход заранее был запрограммирован на аварию». Экипаж спешно перевели на эту лодку по неизвестной причине, а ее «родную» команду, которая готовилась к выходу, сняли в последний момент также по неизвестным причинам. Состояние К-219 было неважное — биологическая защита дырявая, при смене реакторного топлива в реакторе были допущены нарушения. На базе перед выходом новый экипаж за глаза называли смертниками. А когда получили сообщение о взрыве, специалисты бросились разбирать документы о годности лодки, чтобы прикрыть нарушения.
«Чем больше узнаешь лодку — тем страшнее на ней находиться, — рассказывал Беликов. — Несведущие — самые отважные люди, им невдомек, на каком корыте их отправляют в плавание. Но уйти из плавсостава невозможно, остается махнуть на все рукой и раз за разом испытывать судьбу».
Вспыхнувший после взрыва пожар все-таки удалось погасить. Но началась утечка окислителя ракетного топлива. Ядовитый дым стал расползаться по отсекам через поврежденные магистральные трубы. Уровень загазованности превысил допустимый предел в 3000 раз. Почти сразу погибли матросы Харченко и Смоглюк. Задохнулся командир ракетной части Александр Петрачков. Ракетный отсек пришлось оставить. Лодка оказалась разделенной пополам — на носовую и кормовую части.
В подводном положении К-219 направилась к своей базе. Рядом следовали четыре советских судна Морфлота. Казалось, испытания позади. Но впереди было самое страшное.
Ровно через 15 часов на центральный пост поступил сигнал тревоги из реакторного отсека. Это был отсек, за который отвечал Николай Беликов. Туда просочился ядовитый газ, выключилось освещение. Когда лопнул один из паропроводов, возникла угроза теплового взрыва реактора. Нужно было срочно заглушить аварийный реактор.
Авария разрасталась, нанося все новые и новые удары по системам лодки. Вышло из строя дистанционное управление энергетической установкой. В любую секунду мог начаться самопроизвольный разгон реактора, что грозило уже не тепловым, а ядерным взрывом. Оставалось одно — опустить решетки, заглушающие реактор, вручную. В отсек пошел Беликов. Он вспоминает: «Было очень жарко. За бортом — вода плюс 28 градусов, в отсеке — за 50. Я в резиновом костюме, противогазе — Африка». Беликов шутит. Тогда было не до шуток. Николай исчез за переборочной дверью седьмого отсека. Спустился в аппаратную. Стал опускать решетку, крутил до потери сознания, но смог все же поставить ее на место. Кое-как выбрался из аппаратной и потерял сознание.