Второй раз в реакторный они пошли вдвоем с матросом Премининым. Поставили вторую решетку, взялись за третью. «Товарищ командир, мне плохо», — едва слышно выдавил Преминин. Старший лейтенант помог матросу добраться до площадки седьмого отсека, уложил его под трубу холодильной установки и вернулся назад. Докрутил третью решетку, стал заворачивать четвертую и почувствовал, что сейчас упадет замертво. Сумел добраться до перехода и упал рядом с Сергеем. Подводники отдраили дверь и вытащили их обоих. Беликов в сознание не пришел — руки-ноги болтались, как у мертвеца, когда его несли. Но в реакторном осталась еще одна решетка. Туда пошел Сергей Преминин — никто другой сделать эту работу не смог бы. Из аппаратной Сергей больше не вернулся. Он опустил решетку, но выбраться назад не смог — давлением так расперло двери в отсек, что ее не смогли выдавить даже специальным домкратом.
На берегу Беликову сказали: «Лучше бы ты там остался навсегда». Из партии его исключили. Весь экипаж расформировали и разбросали по разным флотам. Командира Игоря Британова уволили. А лодка лежит на 5-километровой глубине в Саргассовом море с заглушенным реактором. Там же остался навсегда Сережа Преминин — один из людей, спасших Америку от повторения чернобыльской катастрофы. Посмертно его наградили орденом Красной Звезды. Для звания Героя, решили, подвигов маловато. А Беликова забыли. Какой он герой, если жив остался?
Не думает о награде Николай Беликов и сейчас: «Столько лет прошло… Жив остался, дети растут — это главное». Но этим вопросом задаются его товарищи: «Почему, если остался жив, то считается виновным? Ведь если бы не Беликов — ядерного взрыва было бы не избежать. Значит, если бы он погиб, награду ему все-таки дали бы?»
Впрочем, сам Николай считает, что ему повезло. После 12 лет службы на подлодках его перевели в подмосковный Дмитров, на центральную инженерную базу ВМФ. А самое главное — дали трехкомнатную квартиру. Заслужил такую вот награду.
САМАЯ КРУПНАЯ КАТАСТРОФА АТОМНОЙ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ
Случись эта катастрофа раньше, мы с вами вряд ли узнали бы что-нибудь определенное. Скорее всего в газете «Правда» (информационном органе Коммунистической партии Советского Союза) появилась бы заметка «Погибли при исполнении задания» с кратким правительственным сообщением, без упоминания о подробностях устройства лодки и о том, что на ее борту находилось ядерное оружие. Но пришло время «перестройки» и «гласности», и читатель с изумлением узнал, что катастрофы, граничащие с ядерной военной опасностью, случаются не только «у них», но и «у нас». К сожалению, наши люди стали постепенно к этому привыкать после чернобыльской аварии. Такой же «Чернобыль» мог случиться теперь гораздо ближе от берегов безмятежной Европы. В этот раз мужество подводников (а не пожарных, как в Чернобыле) спасло мир от катастрофы.
7 апреля 1989 г. Норвежское море, 72-я параллель, 39 сутки автономного похода атомной подводной лодки «Комсомолец». На борту 69 человек экипажа.
Вот как все происходило:
11.00 — доклад вахтенных, замечаний нет; 11.03 — датчики главного командного поста показывают, что в седьмом отсеке температура повысилась до 70 °C; 11.06 — аварийная тревога, всплытие на безопасную глубину 50 м; 11.10 — пожар в шестом, а затем в пятом отсеках; 11.16 — всплытие на поверхность; 12.17 — заглушен ядерный реактор; 12.26 — в штаб Северного флота поступает закодированный сигнал об аварии.
Командир и экипаж ведут себя безупречно. Неисправна техника на лодке. Люди задыхаются в масках, не справляются с пламенем, спасательные плоты невозможно спустить на воду. Помощи нет и быть не может — ближайшие суда на подходе. Ближе только норвежцы, но они не знают, что «SOS» советским военным кораблям передавать запрещено.
17.08 — «Комсомолец» с дифферентом на корму — свыше 70 градусов (почти вертикально!) уходит под воду.
Итог страшен: 42 погибших военных моряка. Они погибли от удушья, огня, переохлаждения, от того, что просто не умели плавать.
Это факты, а что происходило на лодке? В тот день, 7 апреля 1989 г., экипаж атомной подводной лодки «Комсомолец», выполняя боевое задание, находился в Норвежском море на небольшой глубине. В штурманской рубке был мичман Александр Копейко. Последние цифры, которые он запомнил из показаний приборов: курс 200, координаты — 180 км юго-западнее острова Медвежий. Вся команда была поднята на ноги сигналами тревоги. При этом, как записано в корабельном уставе, каждый должен срочно явиться в свой отсек и занять рабочее место. Некоторые моряки, разбуженные тревожными сигналами, вскочили с коек и, не одеваясь, побежали на исходную позицию. Через несколько минут все узнали, что в седьмом отсеке пожар. Горит проводка, короткое замыкание. У мичмана Александра Копейко была другая функция — следить за месторасположением корабля, держать нужный курс. В момент возникновения пожара командир лодки Евгений Ванин отдал приказ всплывать. Радисты должны были доложить на базу координаты подводной лодки. К месту происшествия вылетели советские самолеты.