Не один «Жемчужин» пострадал в завязавшейся перестрелке. Осколками снарядов на канонерской лодке «Передовой» перебило главную магистраль свежего пара, прошибло в нескольких местах котлы, и «Передовой» тоже стал терять ход. Машинисты, задыхаясь в раскаленном паре, спешили исправить повреждения. Но на это требовалось время. А в бою оно меряется на секунды, на доли секунд. Успеют фашисты пристреляться — считай, конец.
Из трех кораблей невредимой оставалась пока только канонерская лодка «Верный». Ее командир, старший лейтенант Терехин, направил канлодку между берегом, занятым врагом, и поврежденными «Жемчужиным» и «Передовым», прикрывая их. Маневрируя на широком фарватере, Терехин все время вел «Верного» такими курсами, чтобы его орудия могли стрелять как можно чаще и метче, а противник не смог бы пристреляться.
Терехин сразу же понял, что «Жемчужин» поврежден настолько, что уже не способен выйти из-под обстрела своим ходом. И решил взять монитор на буксир, вывести его из-под огня. Не переставая бить из всех орудий по правому берегу, «Верный» кормой стал подходить к носу «Жемчужина». На корме «Верного», навалившись на планшир, уже изготовился схватить с монитора бросательный конец главный боцман канлодки, старшина второй статьи Щербина. Молодой и ловкий, он не стал поручать это, казалось бы, простое дело никому из своей боцманской команды, как делал обычно. Бой, а в бою в самом прямом смысле промедление смерти подобно. Надо с первого же броска ухватить конец, в считанные секунды завести трос, чтобы можно было сразу же дать ход, пока враг не пристрелялся.
На баке монитора показался матрос, взмахнул рукой со швартовом. Щербина на лету схватил тонкий леер, быстро выбрал трос, набросил его петлей на кнехт. И вдруг почувствовал, что куда-то летит. Его больно ударило боком о рубчатое железо палубы. На какой-то миг Щербина потерял сознание. Но тотчас же очнулся — может быть оттого, что непроизвольно вдохнул дым. А дым окутывал все вокруг, валил откуда-то снизу, из-под развороченного, рваного железа палубы. Оказывается, в тот момент, когда Щербина накинул петлю троса, поданного с монитора, в корму канлодки ударил снаряд, пробил палубу, разорвался внизу, в кубрике.
Рывком поднявшись, Щербина с ужасом заметил, что расстояние между канлодкой и монитором увеличивается и только что заведенный трос не соединяет корабли. Кнехт, оказывается, держит не трос, а только его петлю с оборванным концом — трос перебило снарядом, ударившим в корму!
Щербина схватил бросательный конец своего троса, крикнул:
— Эй, на «Жемчужине!» — и швырнул швартов. Его тотчас же подхватили.
Через секунду-другую трос туго натянулся. Взят монитор на буксир!
— Полный вперед!
Из трубы «Верного» повалил дым, зашумели, зарываясь в воду, плицы колес. С натугой тащил «Верный» за собой грузный монитор, выводя его из-под вражеского огня.
А огонь стал усиливаться: гитлеровцы на берегу воспользовались тем, что после начала буксировки «Верный» и «Жемчужин» стали стрелять реже и не так метко, и тот и другой лишились свободы маневра, который позволил бы вести огонь с наибольшим успехом.
Снова содрогнулся корпус «Верного» — в его носовую часть влетел снаряд. С грохотом побежала вниз из правого клюза якорная цепь, тяжело плюхнулся в воду, пошел ко дну якорь. Никто не отдавал его, в момент, когда разорвался снаряд, соскочил с места стопор носового шпиля и освободил цепь.
Якорь упал на дно, «Верный» остановился. Его сразу же стало разворачивать правым бортом. Туго натянутая якорь-цепь скользила вдоль борта, приближаясь к гребному колесу — вот-вот запутается в нем. Если это произойдет, возобновить ход удастся не скоро, даже если якорь и будет поднят.
И снова свой корабль, а вместе с ним и беспомощно влекомый течением монитор, выручил боцман «Верного» Щербина. Он был уже на баке, привел в действие шпиль, чтобы как можно быстрее поднять якорь. Цепь ходко побежала вверх, влажно поблескивая мокрыми звеньями, но вдруг застопорилась — запуталась, застряла в клюзе. Щербина не растерялся. Он вспрыгнул на бушприт, распластался на нем, пытаясь дотянуться до клюза и распутать цепь. И опять, как перед этим на корме, почувствовал, что взлетел, подкинутый неведомой силой. На этот раз его сорвало с места воздушной волной не от разрыва, а от выстрела, который сделало носовое орудие «Верного».