В эти ночи моряки и пехотинцы-десантники крепко подружились между собой.
В часы ночных тренировок коммунисты кораблей были с десантниками, на палубах и в кубриках. Почти все они стали агитаторами: требовалось, чтобы каждый боец, идущий в десант, был прочно уверен в успехе дела, знал, что моряки не подведут, не растерялся в непривычной для него обстановке.
С каждым разом все более умело грузились бойцы на катера, высаживались с них. Их уже не смущали крутые узкие трапы, тесная скользкая палуба, холодная вода, темнота незнакомого берега.
И вот наступила решающая ночь.
Посадка десантников окончена. Все на боевых постах. Прислонившись к казеннику орудия, стоит комсомолец Шабарин, известный на всех кораблях искусный комендор. Около орудия на палубе несколько красноармейцев — с ними Шабарин познакомился в предыдущие ночи. Здесь, около пушки, их место, определенное приказом.
Сигнала к походу еще нет. На палубе, плотно набитой людьми, оружием, снарядными ящиками, тихо. Все давно устроились, разместились, ждут.
Вдалеке, за темной полосой берега Ахтубы, там, где Волга и Сталинград, в черноте осенней ночи то и дело встает и опадает дрожащий отсвет немецких ракет, вспыхивают мимолетные красноватые отблески пушечной стрельбы, багровеет под низким небом зарево не прекращающихся в городе пожаров.
— Воюет Сталинград! — задумчиво говорит рослый пулеметчик в подвернутой шинели, крепко сжимая в руках ствол своего «Дегтярева».
— На Сталинграде сейчас вся Волга держится. А как подумаешь, так, может, и вся Россия, — замечает его второй номер, пожилой черноусый боец в плотно надвинутой пилотке.
— Да, брат, Сталинград — как тот утес, о котором в песне поется..
— Как-то еще переплывем? — с сомнением замечает третий красноармеец, совсем молодой еще парнишка. — Трахнет по кораблику-то и — буль-буль, к рыбам…
— Переплывем! — уверенно говорит Шабарин. — Самое главное — не теряться. Стрелять в нас фашист, как к берегу начнем подходить, правда, будет. Может случиться — попадет снаряд и в наш «крейсер». Да не снаряд страшен, а беспорядок. Что бы ни случилось, оставаться, товарищи, на своих местах! Без команды борта не покидать! Подойдем к берегу— трапа не дожидайся, прыгай! Главное — быстрота. Не бойтесь, что подмокнете. А на берегу, будьте уверены, в беде не оставим.
И вот слышна давно ожидаемая команда. Катера отходят от берега.
Тесно прижавшись друг к другу, подняв под сырым ветром воротники шинелей и покрепче надвинув пилотки, сидят на холодной железной палубе красноармейцы. Где-то внизу, в недрах корабля, глухо гудят моторы. С шумом бежит под крутым бортом волжская волна, рассекаемая стальным корпусом.
Сурово молчат идущие в десант стрелки. На темном фоне ночного неба, словно подымаясь над водой, все виднее широкая густо-черная полоса.
Правый берег.
Невидимые во мраке, без огней, ничем не выдавая себя, подходят катера к окраине Латашанки. В эти же минуты выше по течению к другой окраине села приближается вторая группа кораблей. Удар будет нанесен одновременно по обоим флангам противника.
— Приготовиться! — шепотом идет от бойца к бойцу команда.
Десантники поудобнее перехватывают оружие, берут в руки тяжелые сумки с пулеметными дисками, ящики с минами.
И вдруг над головами взлетает белый огонь ракеты. Яркий, поглощающий все тени свет падает на реку. Волны делаются неестественно белыми, и такими же белыми на внезапно посветлевшей воде становятся катера.
Корабли обнаружены.
— Отвечать огнем! — приказывает Лысенко.
Первым начинает стрелять пулеметчик Алексей Казаков. Он уже наметил себе цель: пульсирующее над береговой кручей пятнышко пламени — пулеметное гнездо.
Бойцы на палубе пригибают головы. Над кораблем летят разноцветные искры пулевых трасс, с шипением проносятся снаряды.
Ночная тьма над рекой вкривь и вкось расчерчена огнями. Вспышки выстрелов и разрывов, лучи прожекторов, ракеты, тревожные отблески пламени на воде…
Лысенко, как всегда, на головном катере.
— Идти на высадку! — командует.
Катера уже под обрывом, здесь они менее уязвимы.
— Вперед! — раздается голос командира десантников.
Бойцы вскакивают с мест.
— Ну, счастливо! — напутствует Шабарин.
Подняв над головой ручной пулемет, первым бросается в воду боец в шинели с подвернутыми полами. За ним прыгает второй номер, придерживая на груди тяжелую сумку с громыхающими дисками.
— Доехали! Спасибо, моряки! — на ходу кричит третий, молоденький, что боялся утонуть, и тоже спрыгивает за борт.