Советские моряки! Родина, партия никогда не забудут мужественный образ командира-большевика…».
В знак признания заслуг перед Родиной защитник Сталинграда капитан 3 ранга Лысенко был посмертно награжден орденом Ленина.
Первый снег густыми хлопьями падает со свинцовосерого неба, словно спеша прикрыть истерзанную боями сталинградскую землю. Но не успеет он лечь, как уже чернеет от пороховой копоти, перемешивается с выброшенной взрывами землей.
Третий месяц, не утихая, идет битва за Сталинград. Мужеством и стойкостью его защитников изумлен весь мир. Раздосадованные неудачами гитлеровские генералы бросают в огонь все новые и новые дивизии из Германии, Франции, Северной Африки…
Ноябрь 1942 года. Положение защитников города исключительно тяжелое. Несмотря на героическое сопротивление, противнику удалось потеснить их к Волге.
Действия кораблей затруднены. «Сало» сплошной белой массой плывет по реке. В некоторых местах к берегу уже нельзя подойти, и, чтобы пришвартоваться, приходится с разгона проламывать ледяной припай корпусом корабля.
Броневые катера оказались выносливее всех остальных волжских судов: у них сильные моторы и прочный стальной корпус. Поэтому на их долю выпала вся тяжесть работы на переправах. Им теперь приходилось пробиваться не только сквозь огонь врага, но и через все более крепнущий лед.
Это было в одну из ноябрьских ночей. Покрытые снегом берега, реку, пятнистую от плывущих льдин, — все скрыл мутный полумрак. Луну плотно заволокли тучи. От скованной ледяным припаем кромки левого берега, с трудом отдирая примерзшие борта, отошел бронекатер с бойцами пополнения. Он держал курс к правому берегу. Корабль вел политрук Медведев— командир выбыл из строя в предыдущем походе.
Миновали середину реки. Оставалось несколько минут хода. И вдруг выглянула луна.
— И вынесло же ее, будь она неладна! — выругался рулевой. — Не могла подождать немного…
— Нам еще полбеды, — озабоченно прервал его Медведев. — Посмотри, что на фарватере!
На середине Волги, на сверкающем поле льда виднелся маленький буксирный пароходик— одно из немногих судов, еще отваживавшихся выходить на реку. Буксир шел от правого, сталинградского берега, таща за собой огромную высокобортную баржу.
— Эх, накроют! — с досадой стиснул зубы Медведев.
Вокруг буксира уже взлетали столбы воды. Сверкнуло на борту пароходика. Он густо задымил, дернулся, свалился на бок и вскоре исчез под водой.
— Теперь за баржу примутся!
Но фашисты перестали стрелять.
«Почему они оставили баржу в покое?» — недоумевал Медведев.
Через несколько минут катер подошел к правому берегу. Пехотинцы проворно высадились на лед.
— Раненые есть на отправку? — крикнул Медведев командиру, пришедшему принять пополнение.
— Нет, — ответил тот, — только что с баржей отправили…
— Так это та самая! — догадался политрук.
Бронекатер поспешно отошел от причала. На луну набежало облако, стало чуть темнее. Маленький корабль затерялся среди ледяного поля. Но почему гитлеровцы не стреляют по барже? Ведь ее темная громада, конечно, видна…
На берегу вспыхнул прожектор. Яркий луч протянулся к барже, ощупал ее. Но огня враг так и не открыл.
«В чем дело?»— терялся в догадках политрук.
Осторожно маневрируя, бронекатер приближался к барже. Луч прожектора шарил вокруг нее.
Вдруг в голову Медведеву пришла простая мысль: «Приманка!» Враг знает, что советские воины не бросят товарищей в беде. И не торопится расправиться с баржей.
«Врешь, не поймаешь!» — стискивает кулаки Медведев. Начинается опасная игра. Медведев ведет корабль, стараясь избежать луча прожектора. Катер лавирует по разводьям, меж льдин. Улучив момент, подходит к барже со стороны левого берега, прижимается к ее борту. Противник так и не успевает заметить маленький корабль, теперь надежно укрытый высоким корпусом баржи. Прожектор продолжает шарить по реке, но она по-прежнему пустынна.
А на барже между тем все приходит в движение. По приказу Медведева раненых переводят на бронекатер, матросы перетаскивают тех, которые не могут двигаться сами.
Через несколько минут Медведеву докладывают:
— Все раненые на борту!
— А кто это там, на барже?
— Один человек. Уходить не желает.
Старик-водолив стоит на корме пустой баржи, приготовившись сбросить трос, которым пришвартован к ней катер. Моряки уговаривают его перейти на корабль, но старик упирается:
— А как же баржа? Отчаливайте, ребята, а я тут останусь. Я на ней сколь годов плаваю!