Мысли командира неожиданно переметнулись на Альку. С самого опытного моряка — на самого зеленого. Как быть с пацаном? Пулемет, правда, освоил. Но ведь еще и пятнадцати нет. И на берег не прогонишь…
Об Альке — юнге Олеге Ольховском — Чернозубов думал с особо теплым чувством. Заправский катерник из парнишки получится. Алька появился на катере, когда еще корабли были на Волге. А узнал о нем Чернозубов и того раньше. Когда после досрочного, по военному времени, окончания училища получил назначение на «девяносто второй», к нему стал часто наведываться механик отряда старший лейтенант Ольховский, чтобы на первых порах помогать молодому командиру. Они быстро подружились, хотя Петр Ефимович Ольховский был старше Чернозубова чуть не вдвое — настоящий, как говорится, просоленный моряк. Немало лет провел в плаваньях на торговых судах, служил на знаменитом ледоколе «Красин», ходил в Арктику, участвовал в спасении экипажа дирижабля «Италия». Хотя и немногословен был Петр Ефимович и не охоч рассказывать о своих плаваньях, но в свободную минуту под настроение мог и разговориться. При этом часто вспоминал своего сынишку Альку, который, бывало, как только отец возвращался из рейса домой, в Ленинград, набрасывался на него с расспросами.
Чернозубов знал, что Ольховский в первые же дни войны был призван на флот и вскоре потерял связь с семьей. Очень беспокоился, не погибли ли от обстрела или бомбежки в осажденном городе. И как счастлив был, когда получил письмо от жены! Оказывается, ей с сыном и маленькой дочуркой удалось эвакуироваться, поселились неподалеку от Костромы. Жена и сын писали, что тоже очень беспокоились о нем, думали, что погиб. Но однажды Альке на глаза попалась газета со статьей о моряках. Среди отличившихся в бою был назван и отец. Алька ликовал и тут же заявил матери: «Уеду на фронт, к папе! Не держи меня, я уже взрослый!» Жена с тревогой сообщала, что никак не может отговорить Альку, боится, что удерет. Петр Ефимович сразу же написал сыну, что для фронта он еще мал, пусть учится, помогает матери.
Летом сорок третьего, когда дивизион находился еще на Волге, к Чернозубову на причале однажды подошел мальчишка на вид лет тринадцати-четырнадцати и, козырнув по всей форме, спросил:
— Товарищ гвардии лейтенант! Не знаете ли, где найти гвардии старшего лейтенанта Ольховского?
— Зачем он тебе? — удивился Чернозубов.
— Это мой отец…
— Так ты Алька?
— А вы меня знаете?
— А как ты сюда попал?
Алька сбивчиво рассказал, что ему давно не терпелось стать моряком, как отец, воевать с фашистами на боевом корабле… И вот наконец он здесь, на Волге, где стоит флотилия…
Когда Чернозубов привел сына к Ольховскому, тот и обрадовался и рассердился. Но что делать? Отправить парня обратно — он, чего доброго, поедет устраиваться куда-нибудь на море…
Петр Ефимович отправился к командующему флотилией с просьбой зачислить сына юнгой на бронекатер № 92, к своему другу лейтенанту Чернозубову. Разрешение было получено, и Алька стал военным моряком. Да не просто моряком — на новенькой, только что полученной бескозырке его развевались черно-оранжевые гвардейские ленты!
Нечего и говорить, с каким рвением взялся парень за матросскую науку! Больше всего захотелось ему стать пулеметчиком. Ведь пулеметчик — на самом виду. Его броневая башенка имеет полный круговой обстрел, чего лишены на катере даже башенные орудия, пулеметчик ведет огонь самостоятельно, кроме него на катере никто не отражает атак фашистских самолетов. А какие пулеметы! Два спаренных ДШК, калибр двенадцать с половиной, стреляют и бронебойными, и зажигательными, даже по танкам можно бить!