Павел I прислал Ушакову бриллиантовые знаки к ордену Александра Невского и патент полного адмирала, султан Селим III в знак особого благоволения наградил Ушакова золотой табакеркой с алмазами и тысячей червонцев.
Но уже 29 марта новые заботы занимали адмирала. Из Палермо с просьбой о помощи прибыл министр неаполитанского короля. От имени короля обеих Сицилий он просил Ушакова назначить отряд кораблей с десантом и послать его к берегам Бриндичей и Манфредонии «для предохранения оных мест от неприятелей».
Подтвердились наблюдения и выводы, сделанные Захаром в Неаполе. При первом же столкновении с французскими войсками неаполитанская армия разбежалась. Первым бежал король Фердинанд.
Он бросил своих подданных на произвол судьбы и на корабле Нельсона бежал в Палермо, ожидая, когда русские отвоюют ему королевство от французов, как они это сделали с Ионическими островами.
Ушаков назначил для охраны королевских владений фрегаты «Св. Михаил», «Счастливый» и два турецких корвета. 3 апреля они отправились в. путь.
Вскоре и вся соединенная эскадра отправилась в Адриатику. Провожать русские корабли собрались чуть ли не все жители города Корфу. Когда раздались залпы прощального салюта и, одевшись парусами, корабли надежды тронулись в новый поход, притихшие люди задумались о будущем, о своей дальнейшей судьбе. Одни с благодарностью и грустью думали об ушедших, считая, что теперь наступит время справедливости, — таких было большинство. Другие — таких было не очень много — в душе радовались уходу русских, потому что надеялись вернуть себе привилегии единственного властвующего сословия.
Корабли, постепенно уменьшаясь, растаяли в морской дали. Люди молча расходились по своим делам. Наступил новый этап их истории, каким он будет?
Замыкающим кильватерной колонны русской эскадры шел корабль главнокомандующего союзным флотом «Св. Павел». На мачтах трепетали флаги расцвечивания, складываясь в сигнал прощального приветствия корфиотам. Ушаков стоял на шканцах и наблюдал в подзорную трубу, как уходили за горизонт сначала пристань с толпившимися жителями острова, затем сам остров и, наконец, верхушка башни Старой крепости. Он тоже думал о дальнейшей судьбе корфиотов: останется хоть что-либо из его попыток внести мир в отношения сословий созданной им Республики семи островов? Не зря ли были все его старания? Не впустую ли была пролита кровь русских людей в этом далеком от родины краю?
Рядом стоял Захар, держа в руках папку своего доклада о неаполитанских делах.
Его мысли тоже были на Корфу, вместе с Акопом. Их расставание было по-мужски сдержанно, но чувствовалось, какого труда эта сдержанность им стоила. Бригантина должна была после ремонта догнать эскадру в Палермо, с нею придет и Акоп…
Размышления Захара прервал Ушаков. Опустив подзорную трубу, Ушаков медленно ее сложил и устало сказал:
— Что ж, пойдем, Захар Федорович, думать, как нам теперь спасать королевство Неаполитанское. Ведь Россия всегда помогает тем, кто в беде.
ЭПИЛОГ
Русская эскадра еще долго находилась в Средиземном море. Преодолевая сопротивление французских войск и интриги австрийского, английского и неаполитанского королевских дворов, Ушаков выполнил приказ Павла I, русские корабли и десантные отряды разбили неприятеля, восстановили на престоле неаполитанского короля. Действия флота и десантных войск сковали крупные силы французов и тем оказали помощь и поддержку стремительно наступавшему с севера Суворову. Создавалась возможность в короткий срок разбить французские войска, очистить от них Италию и начать наступление на Париж. Как и при Корфу, им всюду сопутствовала боевая удача. Всюду на поле боя, но не в сфере политических интриг.
Союзники полагали, что они теперь добьются полной победы сами, и стремились избавиться от русских кораблей и русских войск.
В конце концов и Павлу I и его министрам стала ясной двуличная политика австрийского и английского правительств. Предав Суворова, они хотели предать и Ушакова, с тем чтобы лишить Россию флота и устранить ее влияние на Балканах и в Средиземном море.
21 декабря 1799 года адмирал Ушаков, находясь в Мессине, получил высочайший указ вернуться со всеми кораблями и войсками в Черное море. Но еще долгих 10 месяцев, преодолевая штормы и интриги, добирался Ушаков с русской эскадрой до родного Севастополя-Ахтиара. Он испытывал горечь оттого, что добрые семена, оставленные им на Ионических островах, стремились не без успеха растоптать люди, называющие себя первым сословием, и что эти их стремления поддерживает не только султан Селим, но и император российский.