С самого начала князю не нравился этот замок. Конечно, заложен он был давно и тем достоин уважения, но то, как он выглядел теперь, было заслугой Гамо Удзисато. Твердо веривший, что за пределами Камигаты жизни нет, прежний правитель Айдзу счел, что раз уж ему выпало коротать остаток жизни в богами забытой провинции, то он обустроит Цуругу так, что ему позавидуют и в столице. Такое чувство, что он состязался с покойным тайко в стремлении строить огромные и мощные замки. А заразил их этой манией Ода Нобунага. Нет слов, Касугаяма, резиденция даймё Этиго – тоже большой и хорошо укрепленный замок. Кагэкацу ли не знать – он начинал свое правление с того, что держал там оборону от сводного брата. Но замок в Этиго – совсем другое дело. Может, Кагэкацу лишь кажется, что он воплощает в себе воинский дух и тонкий вкус, главное – за много лет он успел стать родным домом. Этот – не успел. А в Этиго горы… и от моря Цуруга тоже далеко. Лучше не вспоминать.
Впрочем, нужно отдать Гамо должное: его стараниями замок можно было оборонять долго и против превосходящих сил. Но и Кагэкацу, и Наоэ надеялись, что делать этого не придется. Военные действия должны разыгрываться на чужой земле, не на своей.
Десять лет, с тех пор как Кагэкацу ради блага клана склонился перед господином регентом, так оно и было. И теперь должно быть так же. Земля, правда, уже другая, но это неважно. Так решили князь и его стратег.
Когда Кагэкацу получил известия от произошедшем при Сэкигахаре, стратега рядом не было. И никто бы не прочел по лицу князя, ликует ли он из-за гибели врага или огорчается поражению союзника. Такой уж он человек: никогда не поймешь, о чем он думает. А думать было надо – и быстро.
В первую очередь, надо было сообщить о случившемся Наоэ – и в Дэва поскакал гонец со срочным известием. А дальше… у противника тоже есть свои союзники, которые пошлют ему вести.
И, по здравом размышлении, чем раньше он узнает эти вести, тем лучше.
Потому что Кагэкацу никогда не обманывался насчет Одноглазого. Собственно, и Наоэ не обманывался, но тому мешала личная неприязнь, которая туманит и самые ясные умы. Даймё Уэсуги чувства глаза не застили; и он прекрасно видел, что все это буйство, игра горячей крови и прочие драконьи выходки – лишь часть сложной многоходовой игры. Горячая кровь, говорите? Она холоднее, чем ледяная вода в горных реках Этиго. Трудно найти более рассудочного человека, чем Масамунэ. Кагэкацу и Наоэ просчитывают все ходы заранее, но горе тому человеку, который решит, будто Датэ действует в безрассудной горячке. Дракон отлично знает, как выбрать момент, когда лучше прянуть с небес, а когда выждать. Разница в том, что Уэсуги действуют во имя справедливости, а Датэ – во имя выгоды. Даже странно, что они не начертали это слово на знамени, как Уэсуги – «справедливость» на своем. А сейчас Датэ со своими советниками просчитают, и не по одному разу, что им выгоднее прежде всего. А выгодно им продолжение смуты. При таком раскладе они сумеют поглотить на севере как можно больше земель, людей, ресурсов и лишь потом обратят взгляды на юг. И в зависимости от того, кто в той смуте возьмет верх, продолжат свою операцию по поглощению или будут торговаться с победителем. Исходя из этого, для Уэсуги лучше всего, не дожидаясь подобного развития событий, положить конец войне. Более того, теперь они могут сделать то, чего не позволили себе в начале войны – двинуть свои силы на юг. Если они временно оставят Дата доедать север, конечная победа весьма вероятна. Исида, возможно, жив, и армия Мори цела. Правда, воевать Мори не рвался, но теперь, когда у противника в лагере разброд, – а там наверняка разброд – он, скорее всего, изменит свои намерения. Если же нет – придется его подтолкнуть. И объяснить наглядно, что это действительно вопрос жизни и смерти – не только для их кланов, но и для Присолнечной в целом.
Итак, пусть Датэ и его родня увязнут на севере. Пусть думают, что получили перевес. Войска надобно выводить из Дэва, независимо от того, разгромлен уже Могами или нет. Наоэ, возможно, это не понравится, но в конечном счете он одобрит такое решение – в этом Кагэкацу не сомневался. Он был уверен, что посчитал правильно.
Пока не почувствовал, что все идет не так. Не сразу почувствовал. Наоэ не отозвался: ну что ж, война есть война, гонцов могли перехватить или просто убить. Придется послать еще.
А потом силы Датэ ушли в бросок на юг. Нет, не все, только самые отборные части, но Уэсуги не смогли преградить им путь. И не только потому, что люди Датэ были столь уж хороши, а потому что никто не ждал, что они выберут это направление. Это беспокоило. Но тогда он не знал, кто возглавляет эти силы. Тогда не знал.