Санди испытывал чисто физическое удовольствие здорового, веселого мальчика, которого в праздник отец взял покатать на самолете. Если бы отец повез его на лошади, на автомобиле, мотоцикле, лодке, на чем угодно, он бы испытал не меньшее удовольствие. Но больше всего он радовался тому, что с ним Ермак и что он мог доставить своему другу эту огромную радость.
А Ермак очень радовался. Лицо его, с резкими, угловатыми чертами, даже побледнело. Расширенные зрачки блестели, он немного задыхался.
«Как он все принимает близко к сердцу - и горе, и радость!» - подумал Санди.
Мальчики смотрели то вверх - огромные, как заснеженные горы, облака, то вниз - город, похожий на выпуклую карту для слепых. Как интересно и красиво! Сдвинут привычный угол зрения, и море, город, леса, горы предстали как-то иначе, чем в жизни, как на картине большого художника, видящего по-своему. Пожалуй, хорошо все же быть летчиком! Санди взглянул на Ермака. Ох, Зайчика таки укачало. Ермак сильно побледнел. На лице выступили крупные капли пота. Хоть бы он не потерял сознание! Когда самолет плавно приземлился, Андрею Николаевичу пришлось вынести Ермака на руках. Он осторожно положил его на землю. Ермак что-то пробормотал, извиняясь.
- Ну, братец, из тебя летчика не выйдет! - добродушно усмехнулся Андрей Николаевич.
Когда Ермаку стало легче, пошли звонить Виктории Александровне в больницу - она была сегодня на дежурстве. Так повелось с первого года супружества. Андрей Николаевич звонил жене, чтобы она успокоилась. Жив и невредим!
Потом Андрей Николаевич повел мальчиков в ресторан, и они там плотно пообедали. Ермаку сразу стало лучше. Он даже разрумянился.
Летчик с гордостью посматривал на сына: этого не укачает. Здоровые нервы, прекрасный вестибулярный аппарат. В воздухе чувствует себя как дома, никаких особых эмоций. Из него бы вышел первоклассный пилот! И что ему дались эти корабли? Все тесть - заморочил мальчишке голову своим морзаводом! Надо чаще брать Санди в полеты. Андрею Николаевичу было четырнадцать лет, когда он твердо решил, что будет только летчиком, больше никем. Мечта его сбылась.
Глава пятая
СПИСАЛИ НА ЗЕМЛЮ
Полные впечатлений света, синевы, просторов моря и неба, вернулись домой отец и сын.
Вечером пришел дедушка Рыбаков. Андрей Николаевич весело приветствовал тестя.
- Вика будет огорчена. Она на дежурстве,- сказал он.- Вина, чая или, быть может, водочки?
- Можно и водочки по случаю воскресенья,- решил Александр Кириллович.- А Санди приготовит нам чайку. Или не умеешь?
- Чего тут уметь? - сконфузился Санди. Он прекрасно понял, что хотел сказать этим дед: Санди забалован родителями настолько, что даже чайник не сумеет вскипятить.
Санди поспешил на кухню и кроме чая приготовил яичницу на сале. Потом накрыл стол, расставил посуду и подал всю закуску, которая нашлась в холодильнике и буфете.
Получалось у Санди неловко, потому что действительно не приходилось это делать: на стол подавали мама или бабушка.
Андрей Николаевич налил водки себе и тестю.
Санди пил чай с лимоном, уплетал пирог и с интересом прислушивался к разговору. Очень он любил этого деда, научившего его так искусно строить макеты кораблей.
- Ну, как у вас на морзаводе? - вежливо спросил летчик.
- Да ведь тебя, Андрей, это не очень интересует,- добродушно заметил Александр Кириллович.- Изменил нашему делу! Какой бы теперь судостроитель был! С какого курса сбежал-то?
- С третьего, - засмеялся Андрей Николаевич.
- Любишь свои самолеты?
- Люблю! Без них, по правде сказать, жизни не мыслю. А знаете… Вика не любит моего призвания.
- Женщина! Поди, беспокоится, когда ты в полете. Нанервничается, пока ждет. Вот тебе и кажется, что с холодком принимает твое призвание. Сам знаешь, что ты для нее!… Да… Дочь - медицинская сестра, зять - летчик. Вся надежда на внука.
- Хочется династию Рыбаковых продолжить? - усмехнулся Андрей Николаевич.
- Конечно. У меня и отец был судостроитель, и дед, и прадед. Как, Санди, пойдешь по кораблестроению? Можешь инженером быть, если не захочешь рабочим.
Дедушка сказал это, заранее уверенный в ответе. Но Санди, помолчав, сказал честно: