- Не надо…- с сожалением отказался Ермак,- мне ее все равно негде держать.
- Мальчики, пошли завтракать,- улыбаясь, пригласила Виктория Александровна.
- Пошли, выпьем чаю… Ты ведь далеко живешь,- сказал Санди. Он и радовался, и смущался, даже как-то робел, что было совсем непохоже на него.
Ермак спокойно пошел за Санди в столовую.
«Какой он… истощенный,- подумала Виктория Александровна.- И мне кажется, ужасно голоден».
Ока приготовила для мальчиков много вкусного: яблочный пирог, миндальное печенье, пудинг с вареньем, а теперь неожиданно решила начать с борща и котлет с гречневой кашей, благо обед был готов.
Санди, приходя из школы, только завтракал, обедал он поздно, вместе с отцом, и вообще первого не любил. Но теперь стал торопливо есть борщ. Ермак съел все, что ему положили. Ел он спокойно и красиво. Но во взгляде его была какая-то недетская настороженность. А когда в столовую вошла Вера Григорьевна и холодно разрешила налить себе чашку чаю, глаза его приняли совсем напряженное выражение.
«Он нам не доверяет,- подумала Виктория Александровна.- Ко почему? Что он, на всех взрослых так смотрит?»
Когда Ермак переводил взгляд на Санди, темные глаза его сразу теплели, смягчались. На бледном, с резкими чертами лице проступало что-то похожее на умиление. Так взрослые смотрят на милого ребенка. Любуясь. Как будто этот мальчик отдыхал с Санди от чего-то неприятного и тягостного. «Он любит Санди»,- поняла Виктория Александровна.
Санди уписывал свои любимые печенья, подкладывал Ермаку и оживленно рассказывал про смешные похождения собаки, которая была у него в детстве. Ермак смеялся, но глаза его не смеялись. В них застыло терпение, ставшее привычкой. Глаза у него серо-зеленые, которые в просторечье почему-то именуют кошачьими, но лучистые и глубокие. Может, это от густых черных ресниц и бровей? А около рта две тонкие морщинки… В четырнадцать-то лет! Что он пережил, этот мальчик? Зайчик, как, по словам Санди, его называли в школе. Под стареньким школьным костюмом была линючая ситцевая рубашка, застиранная и неумело выглаженная.
«А ведь это он сам стирал и гладил себе рубашку к сегодняшнему дню! - вдруг поняла Виктория Александровна. Сердце ее сжалось.- Санди говорил, что у него есть и отец и мать. Спросить, кто они такие? Как бы это потоньше сделать… И конечно не при Вере Григорьевне. От нее веет холодом, как от айсберга. Она не одобрила Ермака. Не смогла принять застиранной его сорочки, стоптанных ботинок с порванными шнурками, мальчишеской застенчивости, угловатости, недоверчивого взгляда исподлобья. Больше она в нем ничего не заметила. Вечером за семейным чаем она скажет, что Ермак, без сомнения, из плохой семьи и ни в коем случае нельзя позволить Санди с ним дружить». Виктория Александровна стиснула зубы. За этого мальчика она будет бороться. Она поварила ему сразу и безоговорочно.
После обеда Санди опять хотел увести Ермака к себе, но тот уперся и что-то шепнул ему.
- Мама, Ермак хочет поговорить с тобой насчет той девочки…- сказал Санди.
- Сейчас, только вымою посуду.
- Я помогу вам, ладно? - неожиданно предложил гость. И так же неожиданно Виктория Александровна согласилась.
Мальчики живо перетаскали посуду в кухню, причем Санди разбил тарелку.
- Ты… не надо, я сам! - сказал Ермак.
Он ловко, как жонглер, стал мыть и перебрасывать тарелки.
- Дома я всегда мою,- пояснил он.
- У тебя есть сестренки и братишки? - спросила Виктория Александровна.
- Нет. Один я. Была сестра - умерла. Не уберег я ее… простудил. Теперь бы ей десять лет было.
- Она давно умерла?
- Давно. Ей было четыре годика.
«Не уберег!… Уму непостижимо. Взял ответственность на себя».
- А где работают твои папа и мама? - спросила Виктория Александровна и поняла: вот его больное место - родители.
Ермак весь сжался, будто она замахнулась ударить. Было ясно: мальчик стыдился за родителей и любил их, какие бы они ни были. Может, отец пьяница? Такое, к сожалению, бывает.
- Мама работает в гостинице, - пояснил мальчик - а папа… Он сейчас ищет подходящую работу.- Ермак мог бы добавить, что, сколько он помнит отца, тот всегда занят тем, что ищет подходящую работу, но, видимо, ему никакая работа на подходила. Но Ермак этого на сказал.
- Какая у него профессия? - не удержавшись, спросила Виктория Александровна.
- У папы незаконченное высшее образование… Он учился в трех институтах, а потом дедушка с бабушкой умерли, и папа не закончил института по семейным обстоятельствам.