Считая разговор оконченным, он поднялся с места.
— Алексей Григорьевич! Мне… на Совете главных…
— Я ж тебе все популярно изложил. А что? Вон, какой вымахал! Пора уж в люди выходить.
Смятение, в которое поверг меня Алексей Григорьевич, понять нетрудно. Мы, работники конструкторского бюро, молодые и не очень молодые, испытывали особое уважение к Совету главных.
Собирался Совет главных конструкторов нечасто — не было в его работе строгой регламентации, а только тогда, когда предстояло решить основополагающие вопросы, непосредственно касающиеся судьбы эксперимента, подготовки ракетно-космического и наземного командно-измерительного комплексов.
В день заседания Совета небольшой асфальтированный дворик, примыкающий к основному корпусу КБ, с памятником основателю фирмы в центре, обычно пустынный, забивался до отказа легковыми машинами — черными «чайками» и «волгами».
Конечно, за четыре года я не раз видел главных на космодроме и в Центре дальней космической связи, на заседаниях технического руководства и государственной комиссии, но все же предложение выступить перед лицом высоко чтимых мною, истинно заслуженных людей, ближайших соратников Сергея Павловича Королева, сильно взволновало меня. Излишне говорить, как тщательно готовился к докладу, шлифовал проект решения. Задолго до заседания явился в кабинет Георгия Николаевича, развесил свои плакаты с таблицами и графиками. Георгий Николаевич оторвался на несколько минут от дел, быстро подошел к плакатам, бегло осмотрел их, задал два-три вопроса, прочитал проект решения и вернулся за стол. Стали подходить другие докладчики. Георгий Николаевич также быстро знакомился с их материалами, иногда давал совет, на чем особенно заострить внимание.
Время приближалось к 15 часам. Одним из первых прибыл главный конструктор радиосистем. Он и Георгий Николаевич были друзьями. Встретились они без церемоний: легкий кивок головы, всепонимающая, короткая, та самая улыбка, которая возможна лишь между близкими людьми. Главный «радист» подсаживается к рабочему столу, а Георгий Николаевич продолжает заниматься делами.
Широко и счастливо улыбаясь, Георгий Николаевич поднялся из-за стола и пошел навстречу Борису Ефимовичу, неизменному заместителю Сергея Павловича Королева, и Борису Викторовичу Раушенбаху (тогда члену-корреспонденту, ныне академику), тоже давнему соратнику Королева. В кабинет не спеша вошел крупный, атлетического сложения, светловолосый, с высоким открытым лбом человек — Николай Степанович Лидоренко, руководитель института, чьи солнечные батареи питали космические автоматы и корабли, надолго покидавшие Землю. Постепенно комната наполнялась. Одни подходили к Георгию Николаевичу обсудить вопросы, прямо относящиеся к совещанию и, пользуясь моментом, непосредственно к нему не относящиеся. Другие споро обсуждали дела между собой. Кабинет гудел. Перед самым началом заседания почти все места уже были заняты. Тихо и скромно, стараясь оставаться незамеченным, вошел плотный человек с крупной седой головой. Присутствующие, как один, живо обернулись к нему, устремив на вошедшего потеплевшие глаза, в которых нетрудно было прочесть чувство глубокой симпатии. На миг смолкли разговоры.
«Проходите, Алексей Михайлович! Вот сюда, пожалуйста, Алексей Михайлович!»
— Ничего, ничего… Не беспокойтесь…
Человек сел в углу, у окна. Глядя на него, легко можно было понять, что он искрение не хочет приковывать внимание к собственной персоне.
Это был Исаев. Главный конструктор ракетных двигателей космических аппаратов. Замечательный, удивительный человек. Крупнейший специалист в области ракетной техники. Алексей Михайлович Исаев отличался глубоким, идущим от самых истоков души, демократизмом, любовью к людям. О его простоте, доступности, стиле общения с людьми ходит множество поразительных историй.
…Время подошло к назначенному сроку. Георгий Николаевич пододвинул к себе список с фамилиями приглашенных.
— Так. Вижу: баллистики здесь. Управленцы здесь? Здесь. А что-то я Владимира Александровича не вижу?
— Я за него, — ответил заместитель главного конструктора оптических приборов. — Владимир Александрович приболел.
— А, Виталий Иванович, тебя за Николаем Степановичем не видно. Ну, что ж, все в сборе. Начнем, пожалуй.
По мере того, как шло заседание Совета, я постепенно успокаивался. Вопросов на повестке дня стояло много. Георгий Николаевич предоставлял слово докладчику, тот коротко излагал суть проблемы.