Мне не терпелось увидеть Главного конструктора. Несмотря на запрет, я стоял у окна в торце второго этажа. Там, если идти по коридору к окну, слева находился кабинет, на двери которого висела табличка с надписью «Главный конструктор».
…Еще раньше, дабы не попасть впросак, обратился к Чекунову.
— Борис Семенович, а как выглядит Главный?
Ведь, фотографий его никто не видел, разве кроме проверяющих пропуска (Правда, у него редко кто отваживался спросить: «Ваш пропуск?» — знали в лицо!)
Чекунов рассмеялся.
— Королев есть Королев. Не захочешь, а за версту почувствуешь.
…По переходу, ведущему из МИКа в пристройку, послышались шаги. Прямо на меня шел человек. Шел быстрыми твердыми шагами, заметно раскачиваясь, но, как сказали бы моряки, не боковой качкой, а как корабль с носа на корму — килевой. Он был не очень высокого роста, плотен, сутуловат, с темными живыми глазами. Одет в песочного цвета с короткими рукавами рубашку навыпуск и полотняные широкие летние брюки. Во внешности его удивила необычная посадка головы. Крупная, с открытым чистым лбом голова, крепко сидящая на короткой, сильной шее, откинута чуть назад и вправо. Во всем облике, твердой, энергичной походке чувствовалось что-то кряжистое, могучее.
Берясь за рукоятку двери, человек в упор посмотрел на меня, резко спросил:
— Вы чей?
Вопрос удивил. Но тотчас я вспомнил: здесь было принято работников КБ Королева называть королевцами, Пилюгина — пилюгинцами.
— Георгия Николаевича Бабакина.
— А что вы делаете здесь, у дверей моего кабинета?
На меня смотрели темно-карие пронизывающие насквозь глаза. Вопрос однако ж прозвучал в несколько более смягченном тоне.
— Пытаюсь связаться с фирмой, — быстро сообразил я. В кабинете Сергея Павловича находился аппарат ВЧ-связи, и Полукаров иногда связывался с Бабакиным.
— Заходите! — Королев, проходя к столу, взмахом руки указал на кресло, стоящее справа. Снял трубку.
— Тамарочка! Соедини-ка с Василием Павловичем! А потом дашь Бабакина.
Королев переговорил со своим заместителем о срочной присылке уточнений к программе полета, положил трубку. Телефон тут же зазвонил снова.
— Возьмите! — Протянул трубку.
— Кто это, кто это? — услышал звонкий знакомый голос Лидии Ивановны, секретаря главного.
— Лидия Ивановна! Это я, Марков! Соедините срочно с Георгием Николаевичем.
Сам лихорадочно соображаю, о чем же буду с ним говорить.
— Георгия Николаевича нет! Он к Келдышу уехал.
— Нет Георгия Николаевича. В Академию, к Мстиславу Всеволодовичу только что выехал, — делая огорченный вид, вздохнул я. Поднялся, собираясь спешно ретироваться, но Королев взмахом руки опустил меня в кресло.
— Так, значит, к космосу подключаетесь? Как у вас на фирме отнеслись к этому?
— По-разному, Сергей Павлович. Мы, молодежь, с энтузиазмом. «Старички» еще не определились.
— «Старички»! — вспыхнул Королев. — Что они понимают, ваши «старички»! — Видно, его сильно задело. Самолет летает у земли и оторваться от нее не может. А здесь же предела нет! Вы — разведчиками будете. А затем к звездам аппараты пошлете. Не веришь? Придет время — вашей фирме и этим придется заняться. Я-то не доживу, а ты вполне может быть.
— «Мы — молодежь!» — поддел он меня. — Кстати, сколько тебе лет?
— Двадцать семь.
— Двадцать семь? И все молодежью себя называешь. Это, брат, очень зрелый возраст. Я уж ракеты пускал.
— Я тоже четыре года ракеты пускал, — вставил я, видя его дружеское расположение.
Сергей Павлович усмехнулся.
— Надо же! Какие?
Я коротко рассказал.
Во время рассказа Королев, довольный, слегка улыбался, в глазах сверкали искорки.
— Небось страшновато бывало?
— По всякому, Сергей Павлович. Бывало и страшновато.
В кабинет стремительно вошел технический руководитель испытаний А. И. Осташев, держа в руках несколько листков с отпечатанным на машинке текстом.
— Подписать надо, Сергей Павлович!
— Ладно, — сказал мне Королев, — иди! Изучай машину как следует. Ее впитать в себя надо. Впитать! Осознал? И когда я, облегченно вздыхая: «Пронесло!», уже подходил к двери, он добавил слова, от которых меня дернуло, как током:
— И чтоб больше без дела я вас здесь не видел!