- Хороший он у тебя, этот Путь. Так и тянет ведь прямо сейчас все бросить - да и отчаливаем!
- Ээээ, Мичи... Отчалил уже, сдается Аши, да и давненько. Старика-то не проведешь. Уж странник странника завсегда узнает, хоть бы даже пути у них были разные. А и что, бросать тебе - много ли?
- Это, Аши, как посмотреть. Не сказать, что совсем уж корнями прирос, к берегам - но все же... Как-то ведь жизнь складывается, день за днем. Глядишь - и тем обзавелся уже, и этим, и вроде бы все ведь полезное, правильное вполне...
- Так ежели чего имеешь годное, к чему тогда и бросать? Ты на дела эти так смотри: хорошо ли тебе оно в странствии, пригодится ли - или это одна только тяжесть, да лишний вес. Всякой вещи на берегу-то цена одна, а уж в море - совсем иная.
- Кстати, здорово... Благодарствую, Аши! Как-то в голову даже не приходило вот так посмотреть на все. А ведь правильный же подход!
- Ну, на то тебе и вакари, все ж таки. Намекнуть, да чего подсказать - это запросто. А вот как тебе на своей же посудине груз укладывать - это дело уже твое. Что там лишнее, что там важное - самому тебе и решать. И не единожды решать, а всякий, что ни на есть, день - непременно наново. А вот чем гадать, готов ты к странствию, не готов ли - лучше послушай, чего тебе Аши скажет. Вот, откроет тебе старик тайну - в голове-то сразу все по местам уложится. А то и глядеть на тебя - одна забава. Едва не под всеми парусами идет, да и забрался уже, куда иному не ведомо - а все не решит никак, то ли вольный он странник, то ли баржа угольная. Понавыдумал себе, понимаешь, всякого... Или Аши слепой совсем? Или ойа судьбы зазря сплетает? Никак, значит, на ученичество не отважишься? Все Пути принять не решишься? Как до главного дошло - все вокруг, да и около? Вот и слушай-ка, Мичи-бу. Если Путь-то весь в том одном бы и состоял, чтоб ежа морского в зад себе затолкать, да потом посреди базара еще голышом отплясывать - ты бы, Мичи, посомневался денек-другой, для порядка-то - да за ежами бы и отправился. Такова уж тоска твоя - ничего тут не сделаешь. Или, скажешь, не прав старик?
- Да чего уж там, Аши... Так и есть оно. Так и есть. Вроде бы и держусь я за это, свое - знакомое, по крупинке собранное, дорожу... А порою кажется - хоть сейчас бы все бросил, что угодно бы отдал, только бы... Что же, Аши, неужели заметно так?
- Ежели знаешь, куда глядеть, так и заметно. Аши, вон, аж прямо вздрогнул весь, как ты ойаде учиться-то вызвался. Пару чашек, почитай, пригубил - а сам уже весь об одном только думает - как бы это ему, стало быть, искусство-то перенять? Вот уж Аши Гокаме-вакари долго пришлось вываживать. Пока разобрал, что к чему - все берега уж давно позади остались. А и все же равно - так и прыгнуть, помнится, норовил, да обратно плыть. Немалой хитростью только и был удержан, на Пути-то. А с тобой оно как? Что ведь прямо какая рыба, да сама же на голый крючок идет. Стало быть, и верно, судьбою оно тебе - путь, да странствие. А уж чтобы и вовсе лишнего не тужил, вот и вся тебе, разом, тайна: Путь наш есть таков, что идут по нему, никуда, как будто, и не ходя. Да и учатся, почитай, словно и не учась ничему. Ойа там, да вакари, да разговоры всякие - оно, конечно, дела полезные, а не к ним-то все дело сводится. Уж на то и вода она, чистая, чтобы как ей течется, уж так и течь. Тут одно же и важно - явлено в мире знание. Не простое знание - но особое, изначальное. И во всякое время оно присутствует - хоть уж так, хоть эдак, самому течению жизни сообразно и соответственно. Человеку, стало быть, постижимо - коли будет такое его желание. Остальное-то, почитай - уточнения, да подробности. Разве только что в помощь уже добавлено - чтобы, значит, лишнего не плутать. И вот коли, Мичи, не об том вся тоска твоя и была - так пора старику ойану-то закрывать, да обратно в шапты и подаваться.
Возразить Мичи было, по сути, нечего - да вовсе и не хотелось уже. В конце концов, если кажутся Аши и ученичество, и сама причастность его к Пути делом естественным и вполне решенным - решенным, пожалуй, едва ли еще не задолго до этой встречи... Если каждое слово старика отзывается внутри пониманием и согласием... что толку топтаться теперь на месте, осторожничать, мешкать? Обнаружив источник, отчего бы всласть уже не напиться? Не утолить, наконец, жажды? Эта особого рода жажда - тоска по неведомому, неизвестному, тайному - была с ним, сколько Мичи помнил себя, всегда. До сих пор, казалось, перепадали ему одни лишь редкие капли - хорошая книга, вдумчивый собеседник; сата - нежданное озарение; удачная чашка ойи; порыв теплого ветра, закатная позолота, тающее в воздухе колечко дыма, замысловатый узор потемневшей бронзы... Каждой из этих капель он дорожил, ловил жадно, хранил бережно, словно бы про запас. В переживаниях этих учился подмечать нечто общее - особый вкус, который ни с чем уже было не перепутать. Тем же вкусом насквозь пропитан был и весь сегодняшний вечер, и старая эта ойана, и каждое слово, что говорил ему Аши, и тишина, в которой любые слова казались уже излишними.