Так я вынужден был отвергнуть свой первоначальный план, состоявший в том, чтобы изолировать хоть часть элоев от пагубного воздействия морлоков: — поскольку пришел к выводу, что это невозможно.
И тогда я стал искать другого смысла существования.
Я поселился в Зеленом Фарфоровом Дворце. Он был надежен как крепость — в сравнении с остальными руинами. К тому же здесь сохранилась масса артефактов и реликтов, которые могли послужить мне в будущем.
Так я и жил, обследуя коридоры и залы дворца. В одном из них я обосновался в зале минералов, который застал в первый визит, с хорошо сохранившимися, но бесполезными сокровищами земли, многим из которых я не мог подобрать названия. Зал с минералами был самым маленьким, и поэтому его легче было оборонять. Когда я вымел отсюда пыль и развел костер, здесь стало совсем уютно. Отладив две задвижки на дверях и заткнув щели в стенах, я стал пробираться в остальные примыкающие залы. Исследуя Галерею палеонтологии, полную костей бронтозавра, я обнаружил еще одну кучу костей поменьше, очевидно, разбросанных играющими элоями. При некотором размышлении и осмотре я мне удалось обнаружить среди них лошадь, собаку, быка и, вероятно, лису. Последние реликты моей исчезнувшей Англии.
В другой скудно освещенной галерее хранились останки машинерии прошлых веков. Здесь мне удалось опознать в груде механики даже динамо-машину, которой можно было отпугивать морлоков — но, не имея ни смазки, ни топлива, к тому же корпус был безнадежно испорчен ржавчиной, я вынужден был отказаться от этого проекта.
Во время блужданий по дворцу я наткнулся на макет города размером с целую комнату, которую он, собственно, и занимал. Смахнув пыль со стеклянной пирамиды, я понял, что передо мной макет Лондона, но до чего же неузнаваемо изменился он! — лишь по стеклянной полоске Темзы из стекла можно было опознать его. Особо выделялись громадные стеклянные дворцы числом семь или восемь. Между ними были раскинуты стеклянные перекрытия. Ничего похожего на слепой купол 1983. Прозрачная крыша не только пропускала солнечный свет, но даже использовала его энергию. По городу были расставлены полоски ламп электрического света. Лес ветряных мельниц, расставленных по крыше, очевидно питал электростанцию энергией ветра. Там же, на крыше, я обнаружил летательные аппараты, напоминавшие стрекоз, и гондолы, в которых сидели рядами крошечные модели людей.
И эти мужчины и женщины вовсе не походили на меня. Очевидно, модель была построена в то время, когда рука эволюции уже коснулась человека, необратимо изменив его. Кто знает — в лучшую ли сторону.
По дорогам макета были расставлены моноциклы: одноколесные экипажи, большие самодвижущиеся повозки с продуктами без водителя, и так далее. Причем в этом городе не оставалось места для парков или полей — всюду ровная серая безжизненная поверхность.
По моим расчетам (судя по громадности макета) в таком городе могли проживать до двадцати-тридцати миллионов человек. Впечатляющая картина в сравнении с четырьмя миллионами жителей современного мне Лондона. Многие стены и перекрытия макета были сняты, и под ними за ними можно было увидеть все те же крошечные фигурки населения на многочисленных этажах мегаполиса. Было заметно, что на верхних уровнях жили «ряженые». Одетые в цветастые тряпки и колпаки — видимо, по последней моде, ни в чем себе не отказывая, эти люди купались в роскоши. Видимо, здесь жил высший свет, напоминавший лондонский Уэст-Энд.
Иное дело внизу — там, на последнем уровне, с заходом на подземные обустроились, в основном, машины и обслуживающие их существа. Там пролегали трубы и кабели, сечением до двадцати футов они змеились по потолку. Здесь тоже располагались миниатюрные манекены, однако одеты они были в бледно-голубые робы. Местные обитатели едва ли видели луч света — потому что их столовые и спальни располагались тут же.
Один угол модели и пирамиды отвалился, да и сама модель разваливалась на глазах — но все же этот кукольный город произвел на меня впечатление и я часами просиживал возле него, разглядывая подробности той далекой, ушедшей жизни.
Эта была модель самой колоссальной из глупостей человеческих!
Рядом с Зеленым Дворцом располагались луга. Разобрав машину времени на части, я соорудил плуг, вспахал и засеял окрестные земли.
Вскоре ко мне присоединились некоторые из элоев. Сначала они прибежали сюда, решив, что это какая-то новая игра, Однако вскоре они утратили энтузиазм, увидев, что это многочасовые труды. И тогда наши обязанности разделились: я работал, а они просто паслись. Развлекая меня своими играми и плясками. Все это походило на какой-то райский уголок — или хотя бы на его карикатуру.
Урожай непредсказуем в веке, где все времена года сменило одно вечное влажное лето, так что не прошло и нескольких месяцев, как я принес элоям плоды своих трудов. Мой восторг вызвал недоумение на их маленьких личиках, поскольку мои первые бледные попытки садовода не шли в сравнение с тем, что выращивалось морлоками — плоды набивали оскомину, им недоставало ни вкуса, ни аромата, ни сочности. И все же я доказал им, что они вовсе не так уж зависимы от морлоков.
Элои были не одиноки на этой земле далекого будущего.
И все же, несмотря на симпатии к элоям, ни они, ни морлоки не принадлежали к человеческой расе.
Поэтому я обратился к Тьме. Я должен вступить в переговоры с подземной расой, в качестве дипломата элоев. И воспитать из них новых Нево!
Еще не все потеряно для этого мира.
Надеюсь, за отпущенные мне дни жизни я еще успею развести костер мудрости и доброжелательства.
Я нашел эту пачку бумаги под фундаментом Зеленого Фарфорового Дворца. Страницы сохранились благодаря плотной упаковке, в которую они были упакованы упаковщиком. Из металлической части машины времени я отковал стержень, приготовил растительные чернила и, сев на любимой желтой скамье с видом на Темзу, приступил к работе.
Я описал все свои приключения во времени. Отныне все ушло в прошлое — от машины у меня остались лишь два свинченных рычага — они и сейчас рядом со мной на скамейке.
Потом, когда я завершу эти записи, исполнив, таким образом, свой долг перед современниками, я запакую их в тот же пакет, сооружу микромодель, использовав остатки платтнерита, и отправлю свой отчет в путешествие по времени. Я не совсем уверен, куда попадут мои записки — в будущее или прошлое, или же в одну из бесконечно альтернативных историй — главное, чтобы их кто-нибудь прочитал. В любом случае, буду считать свой долг перед человечеством выполненным.
Это необходимо знать, потому что я не знаю, чем все закончится: вернусь ли я из экспедиции к морлокам? Это произойдет на днях. Медлить нельзя, наступающая старость торопит меня к подвигам, на которые я в будущем окажусь неспособен! Ведь скоро я уже не смогу лазить по скобам колодцев.
К данной рукописи я приложу сообщение о своих подземных похождениях.
Уже поздно. Пора и в путь.
Как это сказал поэт — «Если чувства чисты, вечность даст о себе знать» — что-то вроде, у меня здесь нет полки с книгами, чтобы навести точную цитату, так что не обессудьте… Я видел Вечность и никогда не забуду ее света.
Но ни одно из тех далеких грандиозных видений и рядом не поставлю с тем, что удалось мне пережить здесь, в этом мире. Верность и терпение Нево, дружбу Моисея, теплоту и человечность Хилари Бонд. И ни одно из приключений во времени не взволновало мое сердце так, как тот первый день у ручья, омывая брильянтовое личико Уины, я услышал ее первый вздох, когда она закашлялась, открыла глаза, и, узнав меня, ответила благодарной улыбкой.
На этом рукопись кончается, никаких приложений к ней обнаружено не было.